Николай Зорин - Реквием Сальери

Нет, с Полиной встречаться не имеет смысла. Но что же тогда делать?

Прекратить работу, уничтожить все данные, купить лыжи и сбежать в Синие горы. Вместе с Ингой.

Не выйдет – все это уже было. Было напускное веселье, когда мы с Ингой ехали в такси. Был ресторан, где печальный юбиляр, композитор Покровский, пьяно покачивался в танце под «Реквием» Сальери. Был шумный аэровокзал, была попытка все изменить, просто забыть и начать жизнь заново. Я помню, так отчетливо помню, как все это было. Я помню даже фильм, который мы смотрели в аэропорту. Его герои были похожи на нас, они тоже только что избежали смертельной опасности и думали, что счастье их никто не в силах больше разрушить. Но фильм вдруг прервался экстренным выпуском новостей – и наша надежда разбилась. В новостях передали, что на мэра города Светлый Великсара было совершено покушение, что он жив, но находится в тяжелом состоянии, что его госпитализировали в восьмую городскую больницу. В отделение Соломонова. Показали и Виталия. Он рассказывал о состоянии Великсара, а мне казалось, что с экрана телевизора он смотрит прямо на меня и усмехается. Точно так же как в наш последний разговор, когда мы разругались в пух и прах, а я отказался дальше работать. Соломонов тогда объяснил, что давно ждал от меня подобного выступления и подготовился, организовал компромат, и теперь я у него на крючке. С Великсаром они были в приятельских отношениях, кажется, еще со школьных времен. А я Великсара на дух не переносил. Продажная сволочь, урод от политики. Однажды я все это ему высказал – мы втроем, я, Великсар и Виталий, пили коньяк в кабинете у Соломонова. Разгорелся безобразный скандал, я ударил мэра бутылкой по голове, набежала охрана, вызвали милицию, составили протокол, меня увезли в отделение. На следующий день Виталий уговорил приятеля дело замять. Но протокол остался у мэра. Непонятно почему, но Великсар тогда меня всерьез испугался, этот протокол поместил в конверт с надписью: «Вскрыть в случае моей смерти» и отдал кому-то на сохранение.

Все это Виталий в нашу последнюю встречу мне и объяснил. Но тогда я не понял, какое отношение имеет этот протокол и вообще Великсар к нашему делу. А теперь все стало ясно. Теперь получалось, если Великсар умрет, конверт вскроют, и я стану подозреваемым номер один. А жизнь Великсара в руках Соломонова. Когда Виталий мне про этот протокол рассказывал, я и представить не мог, что он зайдет так далеко. Мне и сейчас не понятно, каким образом он мог организовать покушение на мэра. Все-таки Соломонов врач, а не бандит. В таком деле должны быть определенные связи. Но все сходилось на нем.

Все сходилось на Виталике, а я оказался в ловушке: если не вернусь и не продолжу работу, Великсар не выживет, и тогда… «Новости» кончились, снова пустили фильм, а я судорожно пытался найти выход. У кого может храниться этот протокол? У адвоката? У начальника охраны? У жены? Знать бы, у кого конверт, я мог бы встретиться с этим человеком и все объяснить. Я смог бы его убедить, я привел бы доказательства своей невиновности, нужно только опередить события, узнать, у кого конверт. Но как, как узнать?

И тут я вспомнил о Полине Лавровой. Вот кто сумеет мне помочь. Эта слепая девушка способна видеть людей между жизнью и смертью. Видеть, слышать, разговаривать с ними, а значит, узнать информацию. Великсар сейчас как раз в таком состоянии. Она может к нему обратиться и спросить, где хранится конверт.

Я не знал, как сформулировать свою просьбу в письме – вопрос был до крайности деликатный. Поэтому просто перевел деньги на текущие расходы и оставил свой номер телефона.

Объявили регистрацию на наш рейс. С легким сердцем, будто вопрос уже решился и мне ничто больше не угрожает, я пошел к стойке. Инга стояла в очереди и беспокойно озиралась, не понимая, куда я ушел.

А потом были Синие Горы и полный покой, эйфорическое блаженство. Полина не позвонила, но я совершенно не переживал по этому поводу, растворившись в безмерном, бескрайнем покое. Инга была со мной, каждую минуту, за исключением утреннего часа, когда она уходила на свои одинокие прогулки. Никаких дурных предчувствий у меня не было. Я весь сосредоточился на Инге, я жил теперь только ей. А потом вдруг ее не стало – и все потеряло смысл. Соломонов, вероятно, подумал, что я из-за него вскрыл себе вены. Нет, это не так. Без Инги я не мог жить, да и не имел права, ведь это я ее не уберег.

Ну, вот и все, а теперь…

Я вдруг словно очнулся – или это Альберт Мартиросян уснул в своей коме? Перечитал текст на компьютере – ход многодневной работы, закрыл документ и удалил его.

Теперь я проснулся окончательно, я знал, что нужно делать. Наскоро принял душ, оделся и вышел из дому. Передо мной стояла трудная задача, но я верил, что справлюсь. Главный злодей во всей этой истории не Виталий Соломонов – он лишь инструмент, а виноват во всем безобидный ученый Альберт Мартиросян. Ну, и теперь, конечно, я, блуждающий по бесконечному лабиринту его сознания. Его невозможное, дьявольское открытие должно быть уничтожено раз и навсегда. Так, чтобы никаких следов не оставалось. А это означает, что мне придется убить Мартиросяна, а потом себя. Это единственный правильный ход, это единственный способ выбраться из лабиринта.

– Тише! Не делайте резких движений! – приказал мужчина, но Виктор его не послушал, решив, что терять ему нечего, поступил как раз наоборот: сжав кулак, резко выбросил руку в ударе, стараясь попасть в склонившееся над ним лицо. Но ничего не вышло: движения его были заторможенными, словно вокруг не воздух, а густая, тягучая жидкость, рука не послушалась – лицо мужчины отпрянуло, рука безвольно упала вниз.

– Успокойтесь, Виктор Евгеньевич! – отдал мужчина новый приказ, нисколько не удивившись выпаду Виктора.

– Откуда вы знаете мое имя? – спросил детектив, с трудом выговаривая слова – голова ужасно кружилась, лицо мужчины расплывалось, невозможно было собрать его черты воедино. Это ужасно раздражало и почему-то вызывало нестерпимую тошноту.

– В кармане вашей куртки мы нашли документы, – спокойно объяснил мужчина. – Паспорт и удостоверение, выданное частным детективным агентством. Значит, вы детектив? – то ли с насмешкой, то ли с уважением, разобрать было невозможно, уточнил мужчина. – Приехали к нам и попали в переделку? – уже с откровенной насмешкой, издевательски ласковым тоном спросил он. – Опасная у вас работа. Что же с вами случилось?

– А то вы не знаете? – попытался огрызнуться Виктор. Он хотел, чтобы его слова прозвучали насмешливо и грубо, но, как и движения, голос не повиновался ему. – Раз я у вас, значит, вы все обо мне знаете. И не только из документов.