Йен Колдуэлл - Пятое Евангелие

– Петрос, мне надо немножко поговорить с твоим отцом с глазу на глаз, поэтому я для тебя кое-что захватил.

Кончик ложки покрывало нечто светлое и комковатое.

– Это что такое? – спросил Петрос.

– Сало. И в этой базилике оно приобретает магические свойства. – Уго подвел Петроса к открытому месту близ алтаря. – Держи вот так и делай вид, что ты статуя. Не шевели ни одним мускулом.

Мгновение спустя из-под купола слетел голубь. Он спланировал на кусок сала и начал клевать. Петрос так изумился, что чуть не выронил ложку.

– Теперь иди, куда тебе захочется, – прошептал ему Уго. – Выведи своего нового друга на прогулку. Я заметил, что птицы здесь совсем ручные.

Петрос был в восторге. С голубем, сидевшим всего в нескольких дюймах от его руки, он начал перемещаться по пустому нефу, так осторожно, словно держал в руке свечу. Все мы на время замолчали, наблюдая за ним.

Затем Уго снова повернулся ко мне.

– Как уже было сказано, я надеялся доказать, что из Иерусалима в Эдессу плащаницу привезли апостолы. Разумеется, отыскать тому доказательство нелегко, но я верю, что наконец напал на след. Дело в том, что Эдесса – одна из столиц раннего христианства, и в середине сотых годов нашей эры там было написано одно Евангелие. Это Евангелие стало называться Диатессарон, что, как вы наверняка знаете, по-гречески означает «сделанный из четырех»: оно представляет собой соединение четырех канонических Евангелий в единый текст. Поскольку в то самое время, когда писалось сие Евангелие, плащаница должна была находиться в Эдессе, я полагаю, что автор мог упомянуть о реликвии.

Я собрался перебить его, но Уго поднял руку.

– Трудность доказательства состоит в том, что Диатессарон чрезвычайно редкая книга. Единственные уцелевшие копии – это переводы на другие языки, сделанные несколько веков спустя. Все оригинальные копии уничтожили сами епископы Эдессы, сделав выбор в пользу четырех отдельных Евангелий. По крайней мере, так гласит история. Но недавно я убедился, что, похоже, все совсем не так.

– Вы нашли рукопись Диатессарона?! – вырвалось у меня. – На каком языке?

– Это двуязычная книга. С одной стороны сирийский, с другой – древнегреческий.

– Значит, оригинальный текст!.. – потрясенно выговорил я.

Диатессарон был написан на одном из этих языков и так быстро переведен на второй, что сегодня никто не знает, какой вариант появился первым.

– К сожалению, – продолжил Уго, – что на одном, что на другом языке я читаю плохо. Однако отец Симон говорил, что вы на одном из них бегло читаете. И я хотел поинтересоваться, не захотите ли вы мне помочь…

– Разумеется! У вас есть изображения?

– Увы, книгу не… не так легко сфотографировать. Я обнаружил ее в таком месте, где мне не положено находиться, так что принести ее вам, святой отец, я не могу. И мне придется привести вас к ней.

– Не понимаю.

Уго смутился.

– Единственный человек, которому я все рассказал, – это отец Симон. Если все вскроется, я потеряю работу. Ваш брат убеждал меня, что вы умеете хранить секреты, – это так?

За одну возможность взглянуть на книгу я пообещал бы Уго что угодно. После окончания семинарии я всю жизнь преподавал Евангелие, и первый постулат моей науки состоит в том, что полный текст Евангелий миру дали несколько древних рукописей. Жизнеописание Иисуса Христа, в том виде, в котором оно известно современным христианам, – сплав нескольких очень древних текстов, слегка отличающихся друг от друга и соединенных в единую версию современными учеными. Исправления в нее продолжают вносить даже сейчас, по мере возникновения новых открытий. Диатессарон был сконструирован путем такого же слияния более старых текстов и мог показать Евангелия в том виде, в котором они существовали в сотых годах нашей эры, задолго до самых ранних из дошедших на сегодня до нас рукописей. Он мог добавить новые факты к тому, что мы знаем о жизни Иисуса, и поставить под сомнение некоторые из тех, что казались нам непреложными.

– Я готов полететь в Турцию уже на следующей неделе, – сказал я. – Если надо, могу раньше.

Сердце замирало у меня в груди. Сейчас июнь; вести уроки мне придется не раньше осени. На счете хватит денег, чтобы купить два билета на самолет. Остановиться мы с Петросом можем у Симона.

– Боюсь, вы меня не поняли, – нахмурился Уго. – Я не прошу вас ехать со мной в Турцию. Книга – здесь, святой отец!

Я вышел вслед за Симоном из столовой и стал подниматься к Лео, а в голове у меня крутилась единственная мысль: плащаница – здесь! Погребальное полотно Христа – в этих городских стенах! Может быть – уже спрятано под замок в колонне собора Святого Петра. Может быть, новость скоро станет всеобщим достоянием.

Появление плащаницы придавало выставке Уго новое звучание. Бумаги, предъявленные водителем грузовика, подписал архиепископ Новак, а значит, о перевозке реликвии распорядился сам Иоанн Павел. Вот уже шестнадцать лет, со времен проведения радиоуглеродного анализа, церковь не делала по поводу плащаницы никаких официальных заявлений. И вдруг все стремительно начало меняться. Я на время забыл о смерти Уго и взломе квартиры, позволив мыслям течь в новом русле. Не пытался ли Уго в своем письме сказать мне, что он смог привезти сюда плащаницу, но столкнулся с непредвиденными трудностями?

«Выяснились кое-какие факты. Это срочно».

Христианские реликвии способны всколыхнуть самые сокровенные чувства. В прошлом году на Рождество мы с Петросом смотрели по телевизору сюжет о крупной ссоре между священниками и монахами Вифлеема, всего лишь из-за разногласия в вопросе, кому с какой стороны базилики Рождества Христова разрешено подметать мусор. В начале этого года в по мещении, где проходила международная конференция по плащанице, пришлось поставить вооруженного охранника, а священник – хранитель реликвии спешно ретировался из конференц-зала из-за бурной реакции на предложение слегка почистить поверхность полотна. А что было бы, выйди слух о перевозке плащаницы наружу? Большинство жителей Турина наверняка пришли бы в восторг, узнав о планах Уго установить подлинность реликвии и воздать ей подобающие почести, но горстка несогласных могла бы отреагировать иначе… На моей памяти нападение в Кастель-Гандольфо случилось всего один раз, и вызвали его причудливые религиозные галлюцинации: психически больной человек едва не набросился на Иоанна Павла в Садах Ватикана, после попытался удрать по шоссе в сторону Рима и отбивался от итальянской полиции топором. В карманах сумасшедшего обнаружили записи бессвязных рассуждений о соперничестве с богами. Приезд плащаницы мог спровоцировать нечто подобное, и мне оставалось благодарить Бога, что Петрос и Хелена не пострадали.