Йен Колдуэлл - Пятое Евангелие

– Попросить у брата Самуэля сигарет? – спросил я, когда мы поднимались по лестнице.

У Симона дрожала рука.

– Нет, не буди его. У меня где-то дома спрятана заначка.

Второй жандарм, пробегая мимо нас по лестнице, не мог не обратить внимания на жалкий вид Симона, правда из уважения отвернулся.

Я остановился и, обернувшись, поспешил окликнуть его, пока он не скрылся из виду:

– Офицер, что вы здесь делаете?

Жандарм уже спустился на один пролет и посмотрел на меня снизу вверх. Кадет с глазами ребенка.

– Святые отцы… – выговорил он, теребя в руках форменный берет. – Произошел инцидент.

– Что такое? Какой инцидент? – нахмурился Симон.

Но я уже бежал вверх по ступенькам.

Дверь моей квартиры была открыта. В гостиной топталось трое мужчин. На кухне валялся опрокинутый стул, а на полу – осколки тарелки.

– Где Петрос? – крикнул я. – Где мой сын?

Мужчины обернулись. Это оказались братья-госпитальеры из соседней квартиры, после рабочего дня в аптеке – они до сих пор не сняли белые лабораторные халаты, накинутые поверх черных одежд. Один показал в сторону спален, но ничего не сказал.

Я ничего не понимал. Шкаф в прихожей опрокинулся, паркет усыпали бумаги, а с пола на меня пристально смотрела невинная и хрупкая икона младенца Христа, принадлежавшая моему отцу. Керамическая рамка разбилась при падении. Из-за двери в спальню слышались женские рыдания.

Сестра Хелена!

Я толкнул дверь спальни. Оба сидели там, на кровати, вжавшись друг в друга. Петрос съежился в комочек на коленях у Хелены, укрытый ее руками. Напротив них, на кровати, где в детстве спал Симон, сидел жандарм и что-то записывал.

– …Пожалуй, повыше, – говорила Хелена, – но я толком не рассмотрела.

Жандарм быстро глянул на Симона, который подошел и встал позади, огромный, истерзанный бурей.

– Что случилось? – Я бросился к Петросу. – Тебе плохо?

– Babbo! [3] Папочка (ит.). – Петрос вырвался из рук монахини и потянулся ко мне.

У него порозовело и припухло лицо. Очутившись в моих объятиях, он тут же опять заплакал.

– Хвала Небесам! – воскликнула сестра Хелена, вставая с кровати.

Петрос у меня в руках дрожал. Я аккуратно ощупал его, проверяя, нет ли травм.

– Он цел, – шепотом успокоила меня Хелена.

– Что происходит?

Она прикрыла рот рукой, морщины под глазами немного разгладились.

– Какой-то мужчина, – сказала она. – Внутрь проник.

– Что?! Когда?

– Мы сидели на кухне. Ужинали.

– Но как он оказался в помещении?

– Не знаю. Мы услышали, когда он был у двери. Потом оказался внутри.

Я повернулся к жандарму.

– Вы поймали его?

– Нет. Но мы сейчас останавливаем и проверяем всех, кто пытается пересечь границу.

Я прижал Петроса к себе. Значит, офицера на парковке интересовали не разрешения.

– Что было нужно этому человеку? – спросил я у полицейского.

– Выясняем, – сказал жандарм.

– Другие квартиры ограблены?

– Насколько мы знаем – нет.

Я никогда не слышал, чтобы в этом здании кого-то ограбили. В нашей ватиканской «деревне» мелких преступлений почти не случалось.

Петрос уткнулся носом мне в шею и прошептал:

– А я в шкафу прятался!

Я погладил его по спине и спросил Хелену:

– Вы не узнали его?

«Деревня» – маленькая. Сестра Хелена жила в монастыре, но мы с Петросом знали почти всех в городских стенах.

– Я не видела его, святой отец, – призналась Хелена. – Он так громко бил в дверь, что я подхватила Петроса со стула и убежала сюда.

– Бил в дверь?! – озадаченно спросил я.

– И еще кричал, и ручку дергал. Когда он оказался в квартире, мы еще бежали. Чудо, что мы успели добраться до спальни!

У меня гулко стучало сердце. Я повернулся к жандарму.

– То есть это не ограбление?

– Мы не знаем, святой отец.

– Он попытался что-то вам сделать? – спросил я у Хелены.

– Мы заперли дверь спальни и спрятались в стенном шкафу.

Я опустил взгляд и увидел, что сын разглядывает бледное, испачканное грязью лицо своего дяди. У них обоих были безумные и потрясенные глаза.

– Петрос, – сказал я, погладив его по напряженной спине, – все хорошо. Ты в безопасности. Ничего не случится.

Но они с Симоном не спускали друг с друга испуганного взгляда сверкающих голубых глаз. Во взгляде брата сквозила звериная ярость, которую он безуспешно пытался побороть.

– Сестра Хелена, – шепотом повторил я, – он пытался причинить вред кому-то из вас?

– Нет. На нас он не обратил внимания. Мы отсюда слышали, как он расхаживает по квартире.

– Что он делал?

– Судя по звуку, пошел в вашу комнату. Выкрикивал ваши имена.

Я прижал Петроса к себе, заслоняя его плечом.

– Какие имена?

– Ваше и отца Симона.

По мне побежали мурашки. Я почувствовал, как жандарм внимательно наблюдает за мной, изучая мою реакцию.

– Святой отец, – сказал он, – вы можете это объяснить?

– Нет, конечно! – Я повернулся к Симону. – Тебе что-нибудь приходит в голову?

Брат смотрел отстраненно.

– Когда это случилось? – спросил он, не ответив.

В его голосе слышалась тревожная нотка. И от этого мне пришла в голову мысль, которая сперва показалась абсурдной, но мало-помалу, как чернила, разлилась в уме. Не связан ли взлом с убийством Уго? Не пришел ли сюда убийца сразу после преступления в Кастель-Гандольфо?

– Это случилось всего через несколько минут после того, как ушел отец Алекс, – ответила Хелена.

Кастель-Гандольфо находится в двадцати милях отсюда. Сорок пять минут на машине. Невозможно, чтобы оба преступления совершил один и тот же человек. Да и причины не находилось. Единственное, что связывало нас с Уго, – работа, которую мы проводили для его выставки.

– Сколько времени ты там просидел? – Симон показал на шкаф.

– Жутко долго! – с готовностью ответил благодарный Петрос.

Наконец-то хоть кто-то заинтересовался его страданиями.

Но взгляд Симона переместился в сторону окна.

– Больше пяти минут? – спросил я, чувствуя, что именно хочет узнать мой брат.

– Намного!

Значит, жандарм что-то от нас скрывает. От двери квартиры до границы бежать всего минуту. Сегодня у ворот уже никого не поймают.

Офицер закрыл блокнот и встал.

– Сестра, внизу вас ждет машина. Не стоит вам возвращаться домой по темноте и в одиночку.

– Спасибо, – ответила Хелена, – но я останусь ночевать здесь. Ради мальчика.

Полицейский открыл дверь чуть пошире.

– Настоятельница ожидает вашего возвращения. На лестнице вас ждет шофер, он готов проводить вас вниз.

Сестра Хелена была упрямой старой монахиней, но спорить с полицией при Петросе ей не хотелось. Она поцеловала мальчика на прощание, а когда гладила его по щеке, рука, покрытая темными пятнышками, задрожала.