Марина Серова - VIP-персона для грязных дел

Нет, причина посерьезнее, сказала я себе, пряча телефон в карман джинсов.

Мне вспомнился момент, как антиквар бросился на гранату, как нежно успокаивал Валерию Евгеньевну во время нападения бандитов. Слепому было ясно, что между ними что-то большее, чем рабочие и даже дружеские отношения.

Мои размышления прервали мягкие, чуть слышные шаги. Если Дмитрий Иванович, пока я копалась с ковром, тихо прошел в свой кабинет и посмотрел на свой пульт слежения, то он мог видеть, как я обнаружила ковер с кровавым пятном. В пространстве коридора перед аркой на полу колыхнулась тень. Я бросилась вперед и успела перехватить руку антиквара с пистолетом. Выпущенная пуля взорвала люстру миллионом хрустальных осколков. Твердые как сталь пальцы антиквара вцепились мне в горло, а перед глазами возникло искаженное яростью страшное лицо Дмитрия Ивановича с пустыми мутными глазами безумца. Злость давала старику невероятную физическую силу. Под тяжестью его тела я сделала шаг назад, и ковер предательски поплыл у меня под ногой. Покачнувшись, я налетела на комод. Затылок пронзила острая боль, а в глазах потемнело, и я сползла на пол, теряя силы. Правая рука оказалась прижатой к арке, левой же я удерживала руку антиквара с пистолетом. Прозвучало еще два или три выстрела, но я слышала только звериное рычание Дмитрия Ивановича. Его пальцы все сильнее стискивали мое горло. Задыхаясь, я с обидой подумала: да что же это такое, меня удушит какой-то старикашка!

Рывком я высвободила правую руку и что было сил саданула антиквара кулаком в висок. Удар вышел слабый и скользящий. Тогда я рукой вцепилась в шею антиквара, передавив старику сонную артерию. Прием этот был более эффективвен. Хватка пальцев на моем горле ослабела, а затем они медленно разжались. С глухим стуком на ковер брякнулся пистолет. Я свалила с себя обмякшее тело антиквара и села, часто дыша. На глаза попался пистолет. Взяв оружие аккуратно двумя пальцами за ствол, я положила его на стол, подальше от старика, затем связала своего клиента капроновым шнуром, которым он перевязывал ковры, обернутые мешковиной.

Вызывать милицию я сразу не стала, решив поговорить вначале с антикваром по душам. У меня на затылке прощупывалась приличная шишка, но крови не было. Пнув проклятый комод, о который я приложилась головой, я села на диван. Дмитрий Иванович медленно приходил в себя. Я усадила старика спиной к комоду так, чтобы он находился в поле зрения и не выкинул еще чего-нибудь.

На улице послышались крики встревоженных людей, выходивших на балконы и обменивающихся репликами. Раздался высокий женский голос:

— Вы не знаете, где стреляли?

— Это во дворе петарды пацанва взрывала, — отвечал мужской бас.

— Нет. Это опять в квартире Дмитрия Ивановича, — перебивал их старушечий надтреснутый голос, — надо пожарных вызвать.

— В прошлый раз они чуть дом не взорвали! — негодовал мужской тенор. — Помните, саперы приезжали?

Я отвлеклась, задумавшись, а когда вновь посмотрела на антиквара, он уже сидел с открытыми, полными гнева глазами.

— Что, рады? — спросил он холодно.

— Нет, чего мне радоваться, — бросила я, — теряю приличный заработок, да еще придется сдавать вас властям.

— А вы не сдавайте, — предложил Дмитрий Иванович, обжигая меня взглядом, — что скажете насчет пятисот тысяч из моего сейфа?

— Меня они не интересуют, это грязные деньги, — произнесла я, в душе борясь с соблазном. — Не валяйте дурака. Я знаю, что вы не такая, как сейчас пытаетесь себя изобразить, — сказал антиквар со злостью.

— Даю миллион долларов.

— У меня большие сомнения, что я успею его потратить, — заметила я, — если вы так легко расправились с Валерией Евгеньевной, к которой питали теплые чувства, из-за того, что она не сходила за продуктами, то даже боюсь представить, что потом случится со мной из-за миллиона долларов.

— Да что ты говоришь! — взвизгнул антиквар, весь багровый от ярости. — Я любил Лерку, как никого и никогда в жизни не любил, а она меня предала. Я ей говорил: «Подожди немного, я разберусь с делами, и мы уедем отсюда навсегда в теплые страны». Оставалось чуть-чуть, но она не выдержала. Захотела захапать все себе.

— С чего это вдруг вы решили, что она решила вас кинуть? — поинтересовалась я.

— Я слышал это собственными ушами, — закричал Дмитрий Иванович, не отрывая от моего лица пылающих глаз, — она не знала про подслушку на балконе. Вышла, позвонила своему сыну и сказала, что сегодня вечером позаботится о нас с вами, чтобы в пол-одиннадцатого он приехал к дому со своим другом, чтобы вскрыть сейф. Знаете, как она собиралась о нас позаботиться? Я нашел у нее в тумбочке у кровати крысин, а до этого она предложила бы сварить нам с тобой кофе.

Я сглотнула, чувствуя выступившую на лбу испарину, а он продолжал:

— Когда я услышал, как она говорит «я больше не могу выносить этого старого пердуна и пора ему сдохнуть», у меня все в голове помутилось. Я даже ни о чем не думал, ворвался в гостинную и саданул ее первым, что попалось под руку. Она как раз шла мне навстречу. Вскрикнув, упала, а я кинулся на нее и бил, бил, пока она не затихла.

— Где пепельница? — спросила я.

Дмитрий Иванович вздрогнул, запнулся, потом произнес:

— Не помню, кажется, выбросил в окно.

— Потом вы завернули тело домработницы в ковер и вынесли его в подъезд, потом вернулись в свою квартиру, быстро свернули и упаковали окровавленный ковер, убрали следы крови, а на место старого ковра положили новый, похожий, так?

— Так, — пробормотал антиквар упавшим голосом. — Не думал, что ты такая смышленая, а Антон, козел, мне говорил: «Да все бабы дуры».

— Очень рада, что вы изменили свое мнение об умственных способностях женщин, — перебила я его и задала вопрос, давно интересовавший меня: — Значит, вы один вынесли труп в подъезд, а после того, как я притащила к вам Василия, позвонили Антону и он приехал?

— Да, так все и было, — произнес антиквар, сверля меня взглядом. — И вообще, нечего меня тут допрашивать, вы не следователь.

Я посмотрела на часы — пять минут одиннадатого. Есть еще время перевоплотиться в покойную, чтобы подать сигнал. Зная о прослушке, Валерия Евгеньевна, очевидно, запретила им звонить или посылать сообщения, иначе бы антиквар мог что-нибудь заподозрить.

— Вы знаете, из какой ямы я ее вытащил? — со слезами в голосе сказал мне Дмитрий Иванович. — Она же зэчка, жила с каким-то алкашом. Когда у него была белая горячка, он кинулся на нее с ножом. Но она-то баба здоровая, этим же ножом и зарезала. Посадили. Когда вышла, не могла найти работу. Работала то гардеробщицей, то уборщицей. Я как-то видел, как она моет полы, пожалел и взял к себе.

Представив, как Валерия Евгеньевна моет полы, я поняла, почему он ее пожалел. Мне было некогда выслушивать сопливые признания антиквара. Уединившись в своей комнате, я снова начала гримироваться. Надела черный парик, халат Валерии Евгеньевны, сделала накладки на грудь, живот и бедра и в таком виде вышла на балкон. В темноте моя маскировка должна была сработать. Меня вполне могли принять за домработницу. Главное, чтобы милиция, вызванная обеспокоенными соседями, не примчалась раньше, чем я рассчитывала. Я стояла на балконе до тех пор, пока меня не заели комары. Ругая непунктуальных налетчиков, я глянула на часы — тридцать пять минут. Скорее всего они уже не приедут, решила я. Подождав еще пять минут, я вернулась в гостинную. Пытаясь развязаться, антиквар упал лицом на ковер и так и остался лежать, не в силах подняться. Я рывком усадила его на место.