Марина Серова - VIP-персона для грязных дел

Промолчав, я села за стол, наблюдая за действиями Дмитрия Ивановича. Одна неполная чайная ложка, затем другая, на третьей антиквар замер в тяжелом раздумье.

— Нам хватит, — чуть слышно пробормотал он и высыпал третью ложку обратно в пачку, взял вскипевший чайник и залил необходимое количество кипятка в заварник.

Сев рядом со мной, Дмитрий Иванович сказал, что не любит сильно крепкий чай.

— О своем сердце надо заботиться, — назидательно добавил он.

— Вы, наверно, чай без сахара пьете? — спросила я, заранее зная ответ.

— От сахара только зубы портятся, — предостерег меня Дмитрий Иванович. — Мы с Валерией Евгеньевной пьем чай с солодским корнем. Знаете как вкусно!

— Могу себе представить, — фальшиво восхитилась я, когда старик потряс передо мной холщовым мешочком, покрытым желтыми пятнами и подтеками. Внутри были тонкие сморщенные корешки неприглядного вида.

Из обшарпанного холодильника Дмитрий Иванович извлек пластиковую коробочку с остатками селедки и пожелтевший засохший кусочек сыра. Из вскрытой коробочки с селедкой пахнуло таким ароматом, что я, отпрянув, с отвращением вскрикнула:

— Нет! Я не голодна! — и немного спокойнее: — Сыр я вообще терпеть не могу.

— Ну, как хотите, — обрадовался Дмитрий Иванович, хватаясь за вилку, — а я, знаете, не откажусь.

Чтобы не видеть, как старик поглащает селедку, я представила себя в красивом месте, рядом с водопадом, в гуще тропической зелени. Так я поступала в критические моменты.

— Вы слушаете меня? — спросил Дмитрий Иванович, тормоша меня за плечо.

— Что? — переспросила я, глядя на пустую коробку из-под селедки.

В дверь настойчиво звонили. Пальцы Дмитрия Ивановича впились в мою руку.

— Это ваша домработница, — воскликнула я, отдирая от себя руку старика.

Валерия Евгеньевна вплыла в квартиру, сияя от счастья. Поставив набитые сумки пред холодильником, она в возбуждении заговорила:

— Представляете, я сегодня на рынке нашла колбасу копченую по сорок рублей кило! — Такая очередь была. Люди чуть не давились. Просто чудо — по сорок рублей!

Дмитрий Иванович одобрительно крякнул и заспешил по направлению к туалету.

— А вам не кажется, что это несколько подозрительно? — спросила я, начиная понемногу осознавать, куда я попала.

— Да все брали, значит, ничего страшного, — поразила меня железной логикой Валерия Евгеньевна.

— Кстати, ваша заварка была заплесневелой, пришлось вылить ее в унитаз, — поведала я ей по секрету.

— Как же так? — побледнела домработница. — Я же недавно заваривала.

— Наверно, здесь плесень растет быстрее, чем в других местах, — с серьезным видом предположила я. — Думаю, это из-за обилия старых вещей. Советую осматривать себя по утрам, а то не заметите, как сами заплесневеете.

Домработница внимательно посмотрела на меня, силясь понять, шучу я или говорю правду. Вид у нее, надо сказать, был весьма испуганный. Через минуту вернулся Дмитрий Иванович.

— Желудок что-то пошаливает, — признался старик, как будто мне нужны были эти подробности.

— Скажите, пожалуйста, кто вхож в вашу квартиру? — спросила я, поригнорировав его жалобы. — Эта информация здорово облегчит мне задачу.

— Кто вхож, — пробубнил он, задумавшись. — Если кроме меня и Валерии Евгеньевны, то, конечно, же Антон, Васька — мой внук-лоботряс, сын Бориса — старшего брата Антона.

— Значит, у вас два сына? — уточнила я.

— Еще дочь от первого брака. Стерва, — ответил старик, кроша ножом засохший сыр.

— Дочь стерва? — эхом повторила я. — Она к вам заходит?

— Нет. Последний раз я с ней разговаривал одиннадцать лет назад, — хмуро сказал Дмитрий Иванович. — Вот Борис, брат Антона, изредка заходит. Особенно зачастил в последнее время. Мечтает переселить меня в дурдом.

— Понятно. Еще кто?

— Толя, сосед, раньше заходил, царство ему небесное. На его месте должен был быть я, — добавил Дмитрий Иванович, потемнев лицом. — А больше никто. Если только клиенты. Но сейчас я их стараюсь отправлять на склад.

— У вас есть склад? — удивилась я.

— Конечно, не хранить же все дома, — ответил Дмитрий Иванович. — В квартире у меня только самое ценное, а остальное в арендованном помещении. Здесь недалеко, один квартал.

— Скажите, может, кто-нибудь из последних клиентов остался недоволен, например, почувствовал себя обманутым? — аккуратно спросила я.

— Таких не было, — бросил Дмитрий Иванович. — Все мои клиенты остаются довольными, кидать их мне нет резона. В мире антикваров репутация — самое главное. Вы не там ищете.

— Ладно, ладно, — успокоила я старика. — Теперь главный вопрос: почему вы думаете, что на месте вашего соседа должны были быть вы? Откуда такая железная уверенность?

— Есть обстоятельство, на основании которого я могу утверждать, что убить хотели меня, — сузив глаза, сказал Дмитрий Иванович.

— Вы мне расскажете об этом обстоятельстве? — поинтересовалась я.

— Нет, — коротко, но непреклонно ответил старик.

— Вы что, мне не доверяете?

— Да.

— Просто отлично, — изумилась я. — И как, по-вашему, после этого я буду вас защищать?

— За деньги, — веско сказал Дмитрий Иванович, пронзая меня взглядом.

«Да, с этим окостенелым идиотом никак не договоришься», — подумала я со злостью, а вслух добавила:

— Дмитрий Иванович, мне надо из дома забрать кое-какие вещи, которые мне могут понадобиться при работе. Если не возражаете, я прямо сейчас съезжу.

— Езжайте, — равнодушно бросил старик, жуя засохший сыр.

Из дома я привезла ноутбук и некоторые другие необходимые для работы предметы, в частности, походный гримировальный набор, а также аппаратуру для прослушки, чтобы лишний раз не мотаться туда-сюда.

У Дмитрия Ивановича меня поджидал Антон. Он с порога сунул мне под нос официальный контракт на мои услуги.

— Я вообще-то не настаивала на этом, — пожала плечами я, просматривая документ.

— Если согласны, то подпишите. — Антон вставил мне в руку авторучку. — К сумме оплаты я прибавил проценты, идущие на уплату налогов.

Какой все-таки Антон, оказывается, обязательный и законопослушный член общества. Знает даже такое слово, как налог, а выглядит бандит-бандитом, усмехнулась я про себя, ставя число и подпись внизу контракта.

Вырвав у меня из рук один экземпляр документа и спрятав его в папку, Антон попрощался и умчался по своим делам.

— В вашей комнате, в углу, завернутые в бумагу, сложены очень ценные вазы. Будьте осторожнее, — напомнил мне Дмитрий Иванович. — И дверь не запирайте изнутри. Мне не нравятся закрытые двери в моем собственном доме.

— Хорошо, — вздохнула я.

Оказавшись в своей комнате, я хотела лечь на раскладушку, но тут же полетела с нее на пол. Чертыхаясь, я поднялась с пола и с ненавистью посмотрела на сломанную раскладушку. Алюминиевые ножки в местах крепления к каркасу лопнули с одной стороны, отчего раскладушка стала напоминать накренившуюся в шторм палубу корабля.