Марина Серова - Жемчужина в мутной воде

— Почему я? Это же вы должны убирать.

— Ничего я никому не должна. Я тут весь дом драю, от потолка до пола. И ковыряться в ваших паршивых гримерках не собираюсь. Уйди с дороги. — Женщина грубо подвинула меня и стала натирать то место на полу, где я только что стояла.

— Вы хотите сказать, что актеры сами у себя убирают? — удивилась я.

— Еще чего, дождешься от них помощи. Я убираю.

— Так… — Я уже запуталась в показаниях этой женщины, но она, не дожидаясь вопросов, сама поспешила дать пояснения…

— Но только в присутствии хозяев. Пока они на съемках, я туда ни ногой.

— Почему?

— Да потому что раскидают шмотки свои по всей комнате, а меня потом гоняют: куда положила? Зачем трогала? Один раз даже кражу навесить хотели. Так что я теперь туда без надобности не захожу. Вот вернется Мордакина со съемок, позовет меня, я приберусь. А так нет, не просите. Мне мое рабочее место дорого.

— Какой хороший у вас подход к работе. — Маленькая доза лести этой дамочке не повредит. — А я думала, у вас тут проходной двор. Двери у всех не заперты, люди ходят, куда хотят.

— Никакого проходного двора, у нас здесь все строго.

Получив необходимую информацию, я оставила уборщицу в покое. Из наушника послышался голос охранника, теперь его увлекал не футбольный матч, а я, собственной персоной.

— Что это девка шатается одна? Захаровну нашу о чем-то расспрашивает. Может, вынюхивает?

Пока меня не вывели отсюда под белы рученьки, я решила вернуться в гримерку Мордакиной.

— Михей, иди, разберись с ней. — Охранники продолжали обсуждать меня. Я торопливо осматривала комнату Светланы, еще немного, и за мной придут.

— Ребята уже привезли новобранцев, пусть присоединяется к общей толпе и идет на просмотр, нечего ей тут ошиваться без дела. Не нравится она мне, — слышала я грубый голос через наушник.

Знал бы этот парень, как он мне не нравится. Я успела проверить шкафчики в гримерке Мордакиной, убедилась, что добраться до ее сумочки и снять слепки с ключей очень просто и сделать это мог кто угодно. За дверью комнаты уже были слышны шаги охранника, я села на стул, схватила первый попавшийся журнал и уставилась в него без всякого интереса.

Три коротких удара — и дверь немедленно открылась. Передо мной стоял громила в хорошем костюме, пиджак расстегнут, под ним виднеется кобура.

— Чего расселась?

— Свету жду, — ответила я робко.

— Нечего ее ждать, работать иди.

— Что-то вы все здесь грубые, — я медленно поднялась и пошла на выход, — я уже сомневаюсь, захочется ли мне у вас работать.

— Иди, иди. Меньше думай, больше делай. — Он заржал как конь, пропуская меня вперед. — По лестнице и наверх.

Мы пошли через холл, позади я услышала уже знакомый голос Павлуши:

— Вот гнида эта Мордакина, задолбала своими сказками. Так мы никогда работать не начнем. — Он еще что-то пробубнил себе под нос, затем его окликнул мой провожатый:

— Чего это вы, Павел Андреевич, бушуете?

Ничего себе, как охранники церемонятся с этим полуголым Павлушей. И чем это он, интересно, заслужил такое к себе уважение?

— Светка опять без умолку трещит, рассказывает, как провела минувшую ночь. Как будто кому-то есть до этого дело, — с раздражением пояснил Павлуша. — Невозможно работать, у меня через два часа важная встреча, а я еще ни одного дубля не отработал. И настроение упало.

— Совсем упало? — с похабной улыбочкой спросил охранник и снова заржал. — Может, попросить девочек, чтоб подняли?

— Да пошел ты, Миха, — Павлуша махнул рукой и направился к себе.

— Ну иди, чего встала. — Охранник вспомнил обо мне.

— А это кто? — Я кивнула на дверь, за которой только что скрылся Павел.

— Это, девочка, гигант большого секса. Неуемный и безумно талантливый. — Глупая улыбка не сходила с лица громилы.

— Вы его поклонник? — спросила я с издевкой.

— Чего? — улыбка вмиг слетела с губ. — Хочешь сказать, что я пидор? Да я тебя за такое…

— Нет, нет, что вы. — Я отрицательно замотала головой и отвернулась. Теперь на моем лице застыла глупая улыбка. Возмущенное и в то же время удивленное лицо охранника выглядело так потешно, что не рассмеяться было невозможно.

— Поговори мне еще, — зло процедил он, подталкивая меня к лестнице.

На первом этаже я присоединилась к девицам, жаждущим прославиться на сомнительном поприще порноиндустрии. Все как одна были вычурно одеты, размалеваны и производили не самое лучшее впечатление. Не знаю, как зрителям, но мне на них не то что на голых, на одетых противно было смотреть. Рядом с девчонками крутились охранники, тщательно проверяли сумочки, щипали за попки и восторгались их прелестями:

— Просто супердевочки, киношечка будет отпад.

В этой толпе я обратила внимание на одного парня, чем-то отличающегося от откровенно тупоголовых охранников. Этот парень меня тоже заметил и немедленно приблизился.

— Ты, что ли, с Мордакиной приехала?

— Я.

Незнакомец придирчиво оглядел меня с ног до головы и вынес свой вердикт:

— А ты классная. На фотках в Интернете как-то иначе смотрелась.

— Спасибо. — Я глупо улыбнулась и опустила глаза. — А вы режиссер? — Я предполагала, что это Борис, и решила таким примитивным способом проверить его личность.

— Нет, я тут что-то вроде директора. Меня Борис Николаевич зовут. Можно просто Борис.

Хорошую себе должность определил этот Боренька. Светлана его не иначе, как агент, называет, мальчик на побегушках. А он, оказывается, директор.

— Женя. — Я едва успела представиться, как нас позвали наверх.

— Все поднимаемся, сейчас будем работать, — сообщил невысокого роста мужичок, появившийся откуда-то сверху. — Не толкаемся, поднимаемся.

Я пошла со всеми, размышляя, как потом буду отсюда уходить. Нет, сама-то я уйду, это не проблема, не из таких мест приходилось вырываться, а вот как мне Мордакину вытащить? Нас разъединили, и я все дальше и дальше, а точнее, выше и выше, ухожу от своей подопечной.

— Смотри за ними в оба, — доносилось из наушника. — Не нравится мне там одна красотка, в фиолетовом.

Я уж точно была не в фиолетовом, значит, не я вызываю подозрения у охранников. Это уже приятно. Оглядевшись, я обнаружила девицу в широкой фиолетовой кофточке и короткой, едва прикрывающей стройные ноги, юбочке. Признаться, она и у меня вызывала подозрение. Все здесь немного волновались, нервно сжимали кулачки, теребили края своей одежды или задавали глупые вопросы директору Борису, но эта девушка нервничала больше всех. Она опасливо оглядывалась по сторонам и все время прикладывала руку к животу, как будто проверяла что-то. Поймав мой любопытный взгляд, девушка попыталась улыбнуться, но у нее это получилось как-то неумело, словно она никогда раньше не улыбалась.