Рут Ренделл - Тринадцать шагов вниз

Он сидел на верхней ступени плиточного пролета и слушал. Услышал, как они вышли из гостиной. Услышал их пронзительный щебет. Как хищные птицы, подумал Микс, вороны, которые клюют погибших животных по краям автострады. Мертвые животные — эти слова напомнили ему о теле, которое лежит, плохо завернутое, позади бара. В квартире было очень тепло. Он помнил, что случилось с телом Данилы, когда стало жарко, и открыл окна.

Показалось, что старухи вошли в кухню. Он сполз по ступенькам. Боль пронзала спину. С площадки было слышно, как они шумят в кухне и прачечной. Что ищут? Они вернулись в прихожую, а Микс отошел к последнему пролету. Впрочем, вряд ли старухи увидят или услышат его. Они взбирались по лестнице слишком медленно и шумно — пыхтели, задыхались, отдыхали, прислоняясь к перилам. Конечно, они идут в спальню Чосер. И от этого стало окончательно не по себе. С верхней площадки, через перила, он видел, как они вошли в комнату. Слава богу, не закрыли дверь. Он слышал, как они ходят, выдвигают ящики и переставляют предметы. Кто-то из них закашлялся, без сомнения, от поднятой пыли.

Плохо, что они там. В этой комнате он ее убил и все еще задавался вопросом, остались ли улики. Он помнил, что взял верхнюю простыню, чтобы завернуть тело. Его обдало жаром. Старухи наверняка заметят. У Микса задрожали руки.

Минут через десять они вышли из комнаты, начали спускаться по лестнице, и миссис Фордайс произнесла:

— Такое чувство, будто мы что-то пропустили, Куини.

— У меня тоже, дорогая. В доме есть нечто такое, что сразу нам скажет, где находится Гвен и почему.

— Я не настолько в этом уверена.

Что ответила миссис Фордайс, Микс не расслышал. К тому времени они добралась до прихожей, и слова стали неразборчивыми. Входная дверь открылась и закрылась.

Надевая пальто, Куини сказала, что опять потеплело. Не считает ли Олив, что это как-то неестественно?

— Глобальное потепление, — ответила Олив. — Земля сгорит, но нас, надеюсь, здесь уже не будет.

— Это какая-то не слишком здоровая мысль, дорогая.

— Зато реалистичная. Я все думаю о той недостающей простыне. Гвен странная, возможно, она не пользовалась второй простыней, только одеялом и пледом.

— О нет, дорогая. То есть, конечно, она странная. Я согласна с тобой. Но что касается второй простыни, я знаю, что Гвен ею пользовалась. Я хорошо это помню, еще до больницы. Простыня была нестираная.

— Тогда где она? — спросила Олив, закрывая входную дверь, и они двинулись по Сент-Блейз-авеню.

После полудня Миксу удалось купить большой и прочный полиэтиленовый пакет. Боль в спине, утихшая утром, накатывала приступами — позвоночник словно кололи раскаленные иглы. Пристроив труп, он собирался сходить в бюро по трудоустройству, но обнаружил, что едва способен сохранять вертикальное положение, и даже легкий полиэтиленовый пакет был для него почти неподъемным. Покажись он в таком виде в бюро по трудоустройству, там решат, что он пришел просить пособие.

Придя домой, Микс побаловал себя большой порцией коктейля — джин закончился, — после чего решительно взялся за дело. В угол он пополз на четвереньках, но когда поднялся, цепляясь за бар, то понял, что не сможет сдвинуть даже этот относительно легкий предмет мебели. А иначе не достать тело, поскольку бар стоял вплотную к стене.

Его охватила паника. В глазах закипели слезы, и он забарабанил кулаками по полу. Через некоторое время, стараясь успокоиться, он сп о лзал в кухню и, еще раз поднявшись, взял четыре таблетки ибупрофена и запил их коктейлем.

Несколько часов спустя Оливия вернулась к особняку Сент-Блейз вместе с племянницей Хейзел Акваа. Ей нужна была поддержка молодой благоразумной особы. Солнце садилось, небо окрасилось в алый цвет. Обе женщины вышли в сад. С другой стороны стены, где огоньки на пальме светили так же ярко, как закат, мистер Сингх бросал зерно гусям.

— Добрый вечер, дамы, — вежливо поздоровался он.

— Мне нравится ваше дерево, — сказала Хейзел. — Оно великолепно.

— Вы очень любезны. Садовника у нас нет, и мы с женой решили сами украсить двор. Как там мисс Чосер?

— Она, кажется, уехала к друзьям поправляться.

— В сельскую местность, я надеюсь? Это пойдет ей на пользу.

Олив оглядывалась в поисках Отто.

— Вы знаете, — сказала она, — с позавчерашнего дня я не видела ее кота.

— И в самом деле, — отозвался мистер Сингх, — я тоже не видел. Не могу сказать, что жалею об этом. Он хищник, и моих бедных гусей может ждать та же судьба, что и цесарок.

Бросив последнюю горсть зерна, он слегка поклонился Олив и Хейзел и вернулся в дом. Гуси гоготали и жадно клевали зерно.

— Взгляните на ту клумбу, — указала Хейзел. — Похоже на могилу, правда?

— У тебя слишком живое воображение, Хейзел.

— Просто когда я здесь, то всегда думаю об убийце Кристи. Он жил в двух шагах от меня. Я была младенцем, когда его судили, но детьми мы часто бегали на Риллингтон-плейс и глазели на его дом.

— Я хорошо это помню, — сказала Олив. — Сначала его переименовали, потом снесли. Не помню, чтобы где-нибудь еще сносили дома убийц.

— Как римляне поступили с Карфагеном. Они сровняли его с землей, мне Том рассказывал, и распахали всю местность. Кристи похоронил нескольких жертв у себя в саду.

— Хорошо, что не похоронили Гвендолин. Землю тут копали довольно давно. Она уже зарастает чертополохом. Но все-таки что с котом? Что бы ни говорила Гвендолин, я уверена — она очень его любит, и, если он не найдется к ее приезду, можно не сомневаться, на кого упадут все шишки.

Они прошли к выходу и медленно направились домой, глядя по сторонам и ожидая обнаружить труп Отто в канаве.

Возможно, подействовали таблетки или спиртное, или то и другое вместе. Микс проснулся со звоном в голове, но боль ослабла — превратилась в отголосок вчерашней или грозила вспыхнуть вновь. Ложился он с неуютным ощущением, будто что-то случилось, что-то крайне важное, а он это упустил. Ощущение не давало покоя, но сон прогнал его. Теперь в голове прояснилось. Микс четко осознал, что произошло, что он упустил.

Мамаша Уинтроп коснулась его руки, голой руки, когда спрашивала, не доверилась ли ему старуха Чосер. Ее палец был теплым. Только теперь это подсказало ему, что старики не холодные, у них такая же температура, как и у молодых. Значит, старуха Чосер была ледяной из-за того, что уже умерла .

Она была мертва, когда он вошел в комнату, когда смотрел на нее, касался ее. Вот почему ее кожа казалась холодной как лед, вот почему она не боролась, когда он душил ее подушкой. Микс вспотел, его охватил озноб. Он убил мертвую женщину. Страшно и глупо. Он убил мертвого человека.

В каком-то смысле это было похоже на деяния Реджи. Неудивительно, что призрак сочувствовал ему. Конечно, Микс не трогал ее так, как Реджи, — от ужаса он снова вспотел. Но сходство есть. Это влияние Реджи? Его направлял призрак?