Марина Серова - Закон стеклянных джунглей

— Сильный мужик. — Жора покрутил головой.

— На другой день я сама выкопала камни в том, своем месте. Они были у меня. Харитон проводил меня на поезд и сказал, что тоже переедет жить в Тарасов. Тогда мне пришлось признаться, что я замужем. Это был для него настоящий удар.

— Но он все равно продолжал писать вам? — сказала я.

— Да. Он писал. А потом и приехал. И все время камни хранились у меня. Вот, собственно, и вся история.

— Нет, не вся. Скажите, Виктория Леопольдовна, как Харитон Иванович узнал, что драгоценности все же у вас? Он ведь прекрасно знает об этом.

— Не может быть! — Курляндская покачала головой. — Нет-нет, такого просто не может быть!

— Но, позвольте заметить, за мной сюда ехал его сын. И он требовал, чтобы я отдала ему шкатулку. Он знал.

— Сын? У него есть сын?

— А разве Харитон Иванович никогда не приходил к вам в гости? — удивилась я, вспомнив, что встретила старичка на скамейке возле дома Курляндской.

— Был несколько раз, но ничего о сыне не говорил.

— Наверное, ты, бабуля, просто не интересовалась, — Игорь печально посмотрел на нее.

— И я думаю, что сын у него поздний, потому что еще не старый. Мужчина, как говорится, в самом расцвете сил, — просветила я присутствующих.

— Странно… — Курляндская сделала еще глоток коньяка.

— Не понимаю, как он мог узнать? — начал ломать голову Игорь.

— Игореша, какая теперь разница!

— Послушайте, Виктория Леопольдовна, — обратилась я снова к женщине. — Если вы утверждаете, что Харитон Иванович про ценности не знал, тогда зачем вам понадобилась вся эта конспирация? От меня, что ли?

— Нет. Я ведь камни спрятала заранее. И шкатулка была уже с мусором. Я бы, наверное, сказала тебе все, но… нас ведь подслушивали.

— Санитар? — догадалась я, о ком она говорит.

— Да.

— А почему вы просто не попросили его выйти?

— Я не знаю, что мной тогда двигало, но так получилось. Так было лучше. Ты, сама того не зная, охраняла именно того, кого надо, — мою Марысю.

— Сложно вас понять. Вы могли сами позвонить внуку, и он тут же примчался бы. — Я тоже позволила себе выпить глоток коньяка.

— Простите меня, Женя.

Виктория Леопольдовна этими словами просто обезоружила меня.

Мы все замолчали. В моей голове, кажется, все выстраивалось, хотя были еще непонятные моменты. Как же, интересно, Харитон Иванович все узнал?

Рассказ подтвердил некоторые мои догадки, что меня радовало. Кажется, можно было и расслабиться. А потом подумать, что делать с камнями.

— Ну и что теперь? — спросил Игорь, обращаясь ко всем.

— Думаю, Женя отдаст нам камни, — просто сказала Виктория Леопольдовна.

— Конечно, отдам. Но только половину.

— Я же говорил, она себе на уме! — вскочил Жора, сам задел свою больную руку другой рукой и, охнув, снова сел на место.

— Наверное, вы неправильно меня поняли. Лично мне ничего не нужно. Просто я не люблю никакой несправедливости и считаю, что половину вы должны отдать Харитону Ивановичу. Впрочем, если вы против, тогда я отдам ему все камни. По большому счету, они ведь принадлежат ему. Во всяком случае, он их нашел, судя по вашим словам, Виктория Леопольдовна.

Я допила коньяк, положила ногу на ногу, отчего чуть задралась джинсовая ткань.

— Не надо, Женя. Мы отдадим ему половину, — сказала Курляндская, и, кажется, нелегко дались ей эти слова. — Спрячьте свой пистолет.

— А ты говорил, что у нее нет оружия. — Жора снова вскочил. — Я же объяснял — девка сумасшедшая. Из таких ситуаций выбиралась! Я бы сто раз подох, а она… А умна как!

Георгий явно веселился, что Игорь не смог найти пистолет.

— Но как ты предлагаешь нам сделать это? — спросила Курляндская.

— Понятия не имею. Сами подумайте. Лучше всего пригласить его сюда. Потому что я с камнями снова по трассе не поеду. Привезите Харитона Ивановича на самолете. Быстро получится. У вас летают самолеты?

— Летают, — хмуро сказал Игорь. — А много там, бабуля, камней? На сколько потянет?

— Тебе и твоим детям хватит, если правильно распорядиться.

Игорь успокоился.

— Давайте еще выпьем.

— Женя, а ты не покажешь их нам? — попросил Георгий. — Хоть бы одним глазочком посмотреть…

— Неужели ты думаешь, что они у меня при себе? — засмеялась я. — Я их спрятала в надежном месте.

Мы собрались еще раз на другой день, к вечеру. Игорь слетал в Тарасов и привез Харитона Ивановича. Тот сначала долго удивлялся, а потом решил, что жить все равно мало осталось, и поехал.

Я весь день провалялась в постели. Перед приездом знакомого Виктории Леопольдовны погуляла немного в парке с Марысей. Мне милостиво разрешили это сделать.

— Хорошая у вас собачка, — подошел ко мне паренек.

— Золотая.

Парень хмыкнул:

— Первый раз вижу золотого боксера.

— И больше не увидите. — Я позвала собаку, и мы вернулись в дом.

Был накрыт праздничный стол. Семейство очень спокойно приняло решение о том, чтобы отдать половину ценностей другому человеку. И я подумала, что в принципе они нормальные люди.

Мне было интересно наблюдать, как Виктория Леопольдовна прихорашивалась для встречи со старым другом. А Жора от плиты не отходил.

Я, кстати, спросила его:

— Слушай, я вот сейчас только вспомнила. Ты мне про какого-то школьного друга заливал. Про его отчима. Будто на фотографии узнал. Это что было? Мозги мне пудрил?

— Я? — поднял голову от стола Георгий. — Нет, я не пудрил тебе мозги. Я просто втирался в доверие, — чуть застенчиво улыбнулся он. — Надо же мне было за тебя зацепиться. Познакомиться, вызвать интерес…

— Втирался, значит. Ну, конечно, это не запудривание мозгов. Нечто иное. — Я покачала головой и вышла из кухни.

Наконец мы все расселись. Харитон Иванович был крайне взволнован, потому что Игорь не рассказал ему, в чем дело. Мы хотели предоставить эту возможность самой Курляндской.

Камни были при мне.

— Я рад видеть за нашим столом давнего друга моей бабушки Харитона Ивановича, — Игорь встал, чтобы произнести тост.

— Игореша! Садись, дорогой, — остановила его Виктория Леопольдовна.

И я ее понимала. Сейчас тянуть с важным разговором нельзя. Иначе все лопнут от любопытства, волнения и еще неизвестно от чего.

— Харитон! — заговорила Курляндская. — Я хочу сейчас признаться тебе в одном поступке… — тут пожилая женщина перебила сама себя и посмотрела на меня. — Знаешь, Женя, я благодарна тебе больше, чем ты можешь представить. Этот камень я носила на сердце столько лет. А вот сейчас поняла, что сниму его, и мне уже легче становится. И что будет потом, мне все равно. — Она снова повернулась к Харитону Ивановичу. — Возможно, ты не захочешь простить меня, но…

— Я давно тебя простил, — у мужчины блестели слезы на глазах.