Марина Серова - Осколки любимого сердца

Как оказалось, более удачной минуты для того, чтобы скрыться из зоны видимости, придумать было трудно. Едва я успела оглядеться и взять с подзеркальника расческу, как услышала, что в кабинет ворвалась Аня. Я узнала ее по голосу — вернее, крику, который доносился до меня даже сквозь двойную преграду закрытых дверей.

— Папа! — орала она так, как будто ее режут. — Папа, зачем ты это сделал? Папа, я не могу так больше! Вчера Надя выбрасывается из окна, сегодня ты приводишь в дом эту дуру! Папа, я сбегу из дома!!!

— Аня, прекрати истерику! В последние дни ты ведешь себя просто отвратительно — я тебя не узнаю!

— А ты думаешь только о себе!

— Я столько лет думал о вас обо всех, что имею право теперь подумать и о себе!

— Имей в виду: я отравлю ее! Эта дура не будет жить в моем доме!

— Отравление — это уголовное преступление. А Женя — не дура. И этот дом — не твой.

Вслед за этим Ильинский, если я правильно объяснила себе стук и грохот, что раздался в комнате, выставил девочку за дверь. Походил, повздыхал. Постучался ко мне:

— Женя, у тебя все в порядке? Я поехал.

— Да, все в порядке, спасибо.

— Ты нас слышала? Не обижайся на Анюту, бога ради. У нее просто истерика.

— Не беспокойся, все нормально.

Но про себя я подумала, что еще полчаса назад оставила Аню в расслабленном, спокойном состоянии. Что могло случиться за это время, чтобы ребенок снова впал в бешенство?

«Я отравлю ее!» Хм… Ну положим, приличного крысиного яду эта пигалица вряд ли достанет, однако нужно быть осторожнее — того и гляди подсыплет в чай какого-нибудь слабительного. Я буду пусть ненадолго, но выведена из равновесия, а Анечка при этом станет хихикать из-за угла.

Клиент уехал, я привела себя в порядок и решила заступить на свой боевой пост. Я уже решила, где он будет находиться: в той библиотеке. У этой комнаты самое удачное расположение — никто не может пройти или покинуть квартиру, не пройдя мимо нее. Конечно, гостиная для этого дела тоже годилась, но там постоянно сновала Фаина, накрывая к обеду, а в мои расчеты сейчас не входило снова лезть кому-то на глаза.

Из кожаного чемодана, в который были уложены сделанные в магазине покупки, я достала новую пару колготок и шлепанцы на пробковой подошве. Отлично — моя походка теперь станет совсем бесшумной.

…В библиотеке было чисто, тихо и свежо — на полу, стеллажах и журнальном столике виднелись следы недавней влажной уборки. Сев в кресло и вытянув ноги, я провела взглядом по периметру библиотеки — да, все было в порядке… стоп!

Нет, не все. На уже подсыхающих влажных разводах паркета были отчетливо видны следы. Кто-то, и этот «кто-то», судя по форме следа, был в обычных домашних тапочках, совсем недавно, какую-нибудь минуту назад, прошел по еще мокрому полу и направился… я проследила взглядом направление… направился к книжному стеллажу возле окна. Там неизвестный провел какое-то время, чуть потоптался… и пошел назад. В комнате было очень тепло, и без того еле заметные следы улетучивались у меня на глазах. Интересно!

Может быть, это ничего не значило — ну, зашел человек книжку взять почитать. А может быть, значило, и очень многое, потому что обстановка в квартире сегодня никак не располагала к чтению. Да и кто бы это мог быть? Аня рыдала у себя, Аркадий уехал по делам, Фаина накрывала в гостиной, медсестра дежурила у постели больной девочки. В общем, странно, странно…

Подойдя к шкафу, я принялась изучать содержимое книжных полок. Совершенно ничего интересного — сплошь книги по юриспруденции. И ни одного просвета в стройных рядах — спрашивается, зачем подходил и топтался тут некто, если все равно не взял ни одной книжки, даже не вынул хотя бы в руках подержать?

Стоп! Сверху поверх тесно-тесно прижатых друг к другу книг и чуть в глубине виднелся край чего-то инородного. Такого, чему здесь было совсем не место.

Я потянула это «что-то» за краешек — оно неожиданно легко поддалось, — и прямо мне в руки упал не слишком тяжелый и не слишком объемный черный пакет. На ощупь и по внешнему виду определить его содержимое не удалось — и конечно, недолго думая, я его открыла.

Странно, очень странно. В руках у меня оказалась обычная дешевая молодежная сумочка, расшитая бисером и ленточками, какие были этой весной в моде у девочек-подростков.

Не новая.

Я вертела вещичку в руках, пытаясь понять, кому бы это понадобилось прятать среди книг довольно потрепанную сумочку, все содержимое которой составляли носовой платок, зеркальце в облупившейся рамке из блестящего металла и наполовину использованный тюбик самой дешевой губной помады. Конечно же, в голову не приходило ничего сколь-нибудь достойного для дальнейшего обдумывания. Сумочка как сумочка, на тонком, сплетенном из капроновых нитей ремешке, с замысловатой вышивкой из бисера. Она могла принадлежать любой девчонке, которая, в свою очередь, могла купить такую в любом подземном переходе.

И вдруг — как будто это случилось не вчера, а только что, перед моими глазами вдруг возникла девочка Надя, такая, какой я ее видела менее суток назад! Вот она отходит от нашего с тетей Милой столика, независимо покачивая полненькими, плотно упакованными в джинсы ляжками и потряхивая светлыми локонами, отброшенными на спину. В нарочито отставленной в сторону руке дымится сигарета… а на плече, покачиваясь в такт ее шагам, висит сумочка — точно такая же, как та, что я сейчас держу в руках!

Я тряхнула головой, крепко закрыла глаза и постаралась сосредоточиться точно по системе, которую мне привили когда-то на специальных курсах. Отключить все органы чувств, сконцентрировать внимание только на этом, очень-очень важном воспоминании. Несколько раз «прокрутить» его вперед-назад, вперед-назад…

Да! Ошибки не было. Эта вещь без сомнения принадлежала девочке, которая менее суток назад попросила у меня сигарету, а затем выбросилась из окна.

Сложно было сказать, что я думала теперь по этому поводу. Но как бы там ни было, у меня оставалось не слишком много времени для раздумий: мысли мои прервал звонок в дверь. Довольно приятная мелодия известила о прибытии очередной «сиделки» Ирины — Полины Зайцевой. Я поняла это по приветственному восклицанию, которым встретила гостью Фаина:

— Полечка! Здравствуй, деточка, здравствуй! Как приятно, милая моя, что ты нас не забываешь. Ты как раз к обеду — впрочем, как всегда. Давай, солнышко, отправляйся мыть руки, и мы сразу садимся за стол.

Сунув сумочку обратно в пакет, я задвинула все на прежнее место. Потом разберемся.

— Женечка, вы не проголодались? — робко заглянула Фаина и ко мне.

— Как собака голодная!