Стивен Ван Дайн - Проклятие семьи Грин

– Тем не менее вы признаете, что преступник представляет угрозу обществу?

– Безусловно. Причем, если его не остановить, череда преступлений в особняке продолжится. Вот почему я так осторожен. Сомневаюсь, что при данных обстоятельствах вы смогли бы произвести арест.

После чая Вэнс встал и потянулся.

– Кстати, Маркхэм, – произнес он небрежно, – что слышно про Сибеллу?

– Ничего особенного. Она в Атлантик-Сити и, очевидно, намерена там задержаться. Вчера позвонила Спроуту, чтобы он прислал ей еще чемодан с одеждой.

– В самом деле? Это очень радует. – Вэнс с неожиданной решимостью направился к двери. – Наведаюсь-ка я ненадолго в особняк. Это займет не больше часа. Подождите меня здесь, Маркхэм, будьте так любезны. Я не хочу, чтобы мой визит носил официальный характер. На столе свежий номер «Симплициссимуса» [91], он развлечет вас до моего возвращения. Проштудируйте его и благодарите ваших богов, что в Америке нет таких карикатуристов, как Тёни или Гульбранссон, чтобы запечатлеть ваши гладстоновские [92]черты.

Он поманил меня, и, прежде чем Маркхэм смог что-то спросить, мы вышли в коридор и спустились по лестнице. Через четверть часа такси высадило нас перед особняком Гринов.

Нам открыл Спроут, и Вэнс, едва поздоровавшись, увлек его в гостиную.

– Насколько я понял, мисс Сибелла звонила вам вчера из Атлантик-Сити и просила выслать ей чемодан.

Спроут поклонился.

– Да, сэр. Я отправил его вчера вечером.

– Что именно сказала вам мисс Сибелла по телефону?

– Почти ничего, сэр, – на линии были помехи. Сказала, что в ближайшее время не намерена возвращаться в Нью-Йорк и ей нужно больше одежды, чем она с собой взяла.

– Она спросила, как обстоят дела в доме?

– В самых общих чертах, сэр.

– То есть она не выражала тревоги по поводу того, что может произойти здесь в ее отсутствие?

– Нет, сэр. Собственно говоря – если я могу сказать это, не изменяя своему долгу, – тон мисс Сибеллы был вполне равнодушным.

– Судя по ее замечанию насчет чемодана, какое время она собирается отсутствовать?

Спроут поразмыслил.

– Трудно сказать, сэр. Но осмелюсь предположить, что мисс Сибелла намерена оставаться в Атлантик-Сити месяц или больше.

Вэнс удовлетворенно кивнул.

– А теперь, Спроут, мне нужно задать вам очень важный вопрос. Когда вы вошли в комнату мисс Ады в ту первую ночь и обнаружили ее на полу возле туалетного столика, окно было открыто? Подумайте хорошенько! Мне нужно знать наверняка. Окно рядом с туалетным столиком, из него видно лестницу на каменный балкон. Оно было открыто или закрыто?

Спроут наморщил лоб, припоминая. В конце концов он заговорил, и в его голосе не было ни тени сомнения.

– Окно было открыто, сэр. Теперь я вспомнил совершенно отчетливо. После того как мы с мистером Честером перенесли мисс Аду на кровать, я его тут же закрыл, боясь, как бы она не простудилась.

– Оно было открыто широко? – нетерпеливо спросил Вэнс.

– Дюймов на восемь-девять, сэр. Может быть, на фут.

– Спасибо, Спроут. Теперь скажите, пожалуйста, кухарке, что я хочу ее видеть.

Миссис Маннхайм пришла через несколько минут. Вэнс указал ей на кресло рядом с настольной лампой, а сам встал рядом и устремил на женщину суровый непреклонный взгляд.

– Фрау Маннхайм, настало время говорить правду. Я здесь, чтобы задать вам несколько вопросов, и если я не получу честный ответ, то сдам вас в полицию. Уверяю, там с вами церемониться не будут.

Кухарка упрямо поджала губы и отвела глаза, не выдержав его пронзительного взгляда.

– Вы как-то сказали, что ваш муж умер в Нью-Орлеане тринадцать лет назад. Верно?

Вопрос Вэнса, видимо, ее успокоил, и она с готовностью ответила:

– Да-да. Тринадцать лет назад.

– В каком месяце?

– В октябре.

– Он долго болел?

– Около года.

– Что это была за болезнь?

В ее глазах запрыгал страх.

– Я точно не знаю. Меня к нему не пускали.

– Он был в больнице?

Она быстро закивала.

– Да. В больнице.

– Насколько я помню, фрау Маннхайм, вы говорили, что видели мистера Тобиаса Грина за год до смерти мужа. То есть приблизительно в то время, когда ваш муж попал в больницу – четырнадцать лет назад. И как раз четырнадцать лет назад мистер Грин усыновил Аду.

Женщина вдруг захлебнулась воздухом. Паника исказила ее лицо.

– Поэтому, когда ваш муж умер, вы пришли к мистеру Грину, зная, что он даст вам место.

Вэнс подошел и по-сыновнему дотронулся до ее плеча.

– Я уже некоторое время подозреваю, – сказал он мягко, – что Ада – ваша дочь. Ведь так?

С судорожным всхлипом женщина закрыла лицо фартуком.

– Я дала слово мистеру Грину, – проговорила она, запинаясь, – что никому не скажу, даже Аде, если он позволит мне жить здесь… рядом с ней.

– Вы никому и не сказали. Не ваша вина, что я догадался.

Благодаря стараниям Вэнса фрау Маннхайм успокоилась. Когда немного погодя она ушла, он послал за Адой.

Озабоченный взгляд и бледные щеки девушки недвусмысленно показывали, в каком напряжении она живет. По первым же ее словам стало ясно, чего она боится больше всего.

– Вы что-нибудь выяснили, мистер Вэнс? – спросила Ада жалобно и уныло. – Ужасно здесь одной в большом доме, особенно ночью. Каждый звук…

– Не давайте волю воображению, – посоветовал Вэнс. И добавил: – Мы знаем гораздо больше, чем раньше, и вскоре, надеюсь, вашим страхам придет конец. Собственно, новые данные и привели меня сюда. Я надеюсь, что вы мне поможете.

– Ах, если бы только я могла! Я все думала, думала…

Вэнс улыбнулся.

– Думать предоставьте нам… А спросить я хотел вот что: вы не знаете, Сибелла хорошо говорит по-немецки?

Девушка удивилась.

– Ну да. И Джулия, и Честер, и Рекс. Папа всех заставлял его учить. Он тоже говорил на немецком, причем свободно. А Сибелла часто разговаривает по-немецки с доктором Вонблоном.

– Полагаю, она говорит с акцентом?

– С небольшим. Она никогда не жила в Германии подолгу, но знает его очень хорошо.

– В этом я и хотел убедиться.

– Вам что-то известно! – Голос Ады дрожал нетерпением. – О, когда же окончится это ужасное ожидание? Уже столько недель я каждую ночь боюсь гасить свет.

– Бояться темноты теперь не нужно. Больше на вашу жизнь покушаться не будут.

Мгновение девушка испытующе смотрела на Вэнса, и, видимо, что-то в его манере ее приободрило. Когда мы уходили, на ее щеках снова играл румянец.

Дома нас встретил Маркхэм, беспокойно меривший шагами библиотеку.

– Кое-что я проверил, – объявил Вэнс. – Остается последний важный фактор – фактор, который объяснит невероятную чудовищность моих открытий.

Он направился в кабинет и куда-то позвонил. Через несколько минут вышел, тревожно посмотрел на часы, позвал Карри и приказал упаковать чемодан для недельной поездки.