Лариса Соболева - Петля Афродиты

– Пошли, покажу достопримечательности?

– Я должна спросить разрешения у сестры, – поднялась Элла.

Юноша офонарел! Девочка совершеннолетняя, а спрашивает разрешения – это как? Ну и ну. Он терпеливо подождал, когда старшая сестра, оценив его мимолетным взглядом – способен ли парень защитить принцессу Эллу, кивнула, дескать, иди. Ребята вышли на улицу, тонувшую в сумерках, прохладную, как после дождя.

– А что ты хочешь показать? – поинтересовалась Элла.

– Ручей.

– Не поздно?

– Это рядом.

– Почему ты злой? – подметила Элла. – Я тоже бываю злой, но когда есть причина. Твоей причины я не видела, значит, ты всегда злой.

Подметила, между прочим, укоренившееся состояние Артема, дома он всегда в таком состоянии, однако он полагал, что при своих протестантских выходках выглядит иначе – смело, креативно, вольно. Но сегодня ни словом, ни делом юноша не осквернил семейных смотрин – почему-то ему так показалось, однако Элла разглядела его, как мошку через лупу. Натягивая свитер, уличенный Артем буркнул, в сущности, оправдываясь:

– Не терплю притворства.

– А кто притворялся?

– Да все. Не ужин, а копеечный бомонд. Твоя сестра задала тон.

– Сати никогда не притворяется, она такая и есть.

– Не может быть. Все особи одинаковые, только разыгрывают разные роли, которые они выбрали, надеясь, что так легче достичь цели.

– Самых близких людей называешь особями? Странно. Тебе повезло, ты имеешь хорошую и любящую семью, но, кажется, для тебя это сущий пустяк. А кто ты есть? Тоже особь? Или ты из другого материала сделан? Кто ты, скажи?

Артемка попал впросак, своими простецкими вопросами Элла вогнала его в краску – хорошо хоть, этого не видно из-за сумерек. В самом деле, сказать, что он другая субстанция, отличная от убогого человечества и тем более родных, – это будет наглым заявлением, вызывающим гомерический хохот. Что-то другое выдать, умное и креативное, – а что? Он правда не знал, как ответить, чтобы взобраться на недосягаемую высоту и взирать оттуда на глупую Эллочку. Ловят на слове, а она поймала его на молчании:

– Вот видишь, ты не знаешь, кто ты есть, а осуждаешь тех, кто тебя любит, с позиции совершенства. Извини.

Совсем неожиданный поворот: она пошла назад, предоставив ему возможность поразмышлять над глобальным вопросом – кто он есть.

– А ручей? – выкрикнул Артем ей вдогонку.

– Не хочу, – бросила Элла через плечо. – Ты мне неинтересен.

У Артемки глаза вылезли из орбит, а нижняя челюсть отскочила аж к пупку! Ни одна девчонка так с ним не поступала, да что она себе позволяет! М-да, не произвел он на девочку впечатления сверхчеловека – всевидящего и всезнающего. Обидно.

Между тем за столом разговорились, это произошло благодаря Марьяне, задавшей невинный вопрос гостье:

– А чем занимаешься, Сати? Ты же где-то работаешь?

– На данный момент благотворительностью, – ответила гостья. – Это тяжелая работа, хотя дохода не приносит.

– Тяжелая? А в какой области ты творишь благо?

– Я… не одна, конечно… мы помогаем детским домам.

– Детским домам? – оживилась Надежда Алексеевна. – А почему детским домам? Есть же инвалиды, старики…

– Дети – самые незащищенные создания, они нуждаются в человеческом тепле, внимании, любви. Кто все это способен дать тем, у кого нет главного – родителей? Нас с Эллой воспитывал дедушка, он был очень строгим и хотел, чтоб мы, когда его не станет, были готовы к жизни без него. Он болел, поэтому боялся, что уйдет раньше, чем я повзрослею. А любви, маминой любви, нам не хватало, хотя дедушка любил нас. Сейчас мы доводим до ума медпункты.

– И все? – допытывалась Марьяна. – Это вся твоя работа?

– А как бы мы с сестрой жили, если б это было – все? – кинула встречный вопрос Сати. – У меня есть собственное дело…

– Парикмахерская?

Константин бросил в сторону сестры уничтожающий взгляд, остальные притихли, чувствуя неловкость. И дураку понятно, что Марьяна оскорбила гостью, в ее представлении сапожник, парикмахер, официант – это полный отстой, свое отношение к «отстою» она не то что не скрывала, а демонстрировала. Разумеется, данная позиция не от большого ума, тем не менее ставила в неловкое положение окружающих. К счастью, Сати, наверняка заметившая шпильку, отнеслась к ней с достойным безразличием:

– Нет, мое дело проще – я же руковожу.

На реплику гостьи хихикнул глава семейства, ведь Сати, не желая того, нанесла удар в самое больное место дочери. Не раз он ругался с Марьяной по поводу ее «руководства» – как с гуся вода. Зато сейчас дочь мстительно прищурилась, обещая папе в недалеком будущем проблемы. Когда же она снова уставилась на Сати, готовя очередной каверзный вопрос, Константин решил выправить ситуацию:

– Вы не слышали, как Сати поет! Споешь? Ну, пожалуйста.

– Хочешь сказать, здесь стоит рояль в кустах? – спросила гостья.

– Рояля нет, а гитара имеется, – поднявшись с места, сказал Константин. – Шестиструнка. Наш Артемка бренчит. Я принесу, м?

– Неси.

Пару минут спустя она настраивала гитару, предупредив:

– Константин сильно преувеличил мои способности, но я люблю петь. Для себя, конечно. Прошу не судить строго. – На веранду пришла сестра, увидев ее, Сати замахала рукой, привлекая внимание девушки. – Элла, сядь рядом, поможешь мне. Вот у моей сестры красивый голос… Что будем петь?

– «Не искушай…» – упав на стул, который уступил Константин, заявила хмурая Элла.

– Русский романс, – на всякий случай пояснила Сати, вероятно, для таких «продвинутых», как Марьяна. – Извините, но репертуар у нас специфический, не всем по вкусу. Начнем, Элла?

Та кивнула. Сати взяла несколько аккордов, потом сделала небольшое вступление… и сестры запели на два голоса. У старшей высокий тембр, у младшей – низкий, вместе оба голоса зазвучали довольно неплохо, можно сказать, профессионалам не уступали. И Богдан Петрович после окончания романса поспешил выразить восторг, аплодируя:

– Девочки, это было великолепно. А еще?

Удивительное дело – сестрички не ломались, обе были доброжелательны и настолько просты в общении, естественны в проявлениях, что складывалось впечатление, будто они здесь свои с давних пор. Но одна общая черта девушек всех удивляла: мера. И в доброжелательности, и в простоте, и в общении – во всем присутствовала мера.

Попели, еще поели, выпили кофе-чаю, пора настала заканчивать уикенд. Женщины убирали со стола, Костя с Кириллом растаскивали по комнатам стулья, Артем сидел надутый в углу, а Болотов с Богданом Петровичем вышли во двор подышать воздухом. Вечерами здесь особенно хорошо, и притом в любое время года. Удаленность от города дает не только желанную тишину и покой, но и потрясающее ощущение пространства вокруг, которое никто не способен сузить. Казалось бы, это дивное место способствует выделению необходимого и неуловимого гормона счастья, однако друг Валера был невесел и неразговорчив.