Марина Серова - Сердце красавицы склонно к измене

— Надо спровоцировать ее на действие, — решила я, и ответ на вопрос «как?» пришел в голову мгновенно. Под неодобрительным взглядом секретарши я прошла в кабинет Конюкова и сообщила ему, что есть план, позволяющий выманить заказчицу.

— Ну так выкладывайте, чего вы медлите, — потребовал он нетерпеливо.

— Все очень просто, — начала я, села к столу, взяла бумагу с ручкой и, набрасывая план вопросов и ответов, пояснила: — Сейчас я уйду, а вы пошлите новую секретаршу куда-нибудь по делам, а на ее место посадите Сливянскую. Скажите, что вы заняты, и попросите ни с кем не соединять. Сотовый отключите. Через полчаса я звоню в приемную и говорю ответившей Сливянской, что вы мне нужны по очень важному делу, немедленно. Думаю, что после этого она не откажет себе в удовольствии подслушать наш с вами разговор и передать его потом куда нужно.

— А что такого будет в этом разговоре? — спросил Конюков, силясь понять мой замысел.

Я протянула ему исписанный листок:

— Вот, выучите текст, а листок потом съешьте.

— Что?! — изумился Конюков.

— Шучу, можете не есть, но уничтожьте сразу же. Это уже без шуток. У нас есть только один шанс, и если дело провалится, то к заказчику потом не подберешься гуманными способами. Умоляю, не рассказывайте о нашем плане никому, даже жене. Малейшая утечка информации, неосторожно оброненное слово, и все, конец! Поняли?

— Все я понял, не дурак, — кивнул он с обиженным видом. — Я так, для сведения говорю: я далеко не все жене докладываю, как вы себе навоображали. — Выдохнув, клиент добавил: — Хорошо, ладно, сделаем. Надеюсь, ваш план сработает.

В вестибюле банка перед постом охраны я села на диванчик для посетителей, чтобы выжидать положенное время. Рядом на столике лежали всевозможные рекламные буклеты об услугах, которые банк оказывает населению, и меня очень заинтересовал красочный глянцевый журнал об ипотечном кредитовании. Стянув журнал со столика, я бегло просмотрела его. Условия кредитования на первый взгляд показались сносными. Было несколько проблем, но их можно уладить, переговорив с Конюковым. Неужели он мне откажет?

Вслед за информацией в журнале пошли фотографии домов и квартир в них. Выглядело все достаточно соблазнительно. Я успела приглядеть себе одну из однокомнатных квартир, как вдруг в стеклянные двери главного входа вошла Анжела, облаченная в белый джинсовый костюм. Под белой джинсовкой у нее была черная кофточка с глубоким декольте. В правой руке пластиковый пакет.

Процокав каблучками по мраморной плитке, она направилась к входу для персонала, не заметив моего присутствия. Я же, прикрываясь буклетом, с интересом наблюдала, как она общается с охранниками. Те просто млели в ее присутствии. Поприветствовав их, она спросила, а не желают ли ребята угоститься ее свежепожаренными пирожками. Ребята, естественно, еще как желали.

Она достала из пакета каждому по пирожку и прошла внутрь, не предъявив никаких документов. А начальник охраны недавно задвигал мне, что система охраны в главном офисе такая, что мышь не проскочит. Заснять бы да показать ему, как охранники любого за пирожок пропускают. Допустим, они Анжелу знают, но записали хотя бы в журнал посетителей. Или приносящие пирожки по определению не могут считаться опасными? Когда я проходила, меня каждый раз проверяли. Просто чудовищная несправедливость. Выждав еще десять минут, я позвонила Конюкову.

— Банк «Волжский», приемная. Здравствуйте, — пропела нежным натренированным голоском Сливянская.

— Это Охотникова, мне срочно шефа, — резко сказала я в трубку, изображая, что задыхаюсь от волнения, — он сотовый отключил, а вопрос не терпит отлагательств.

— Андрей Кондратьевич занят и просил его не беспокоить, — холодно ответила Сливянская, показывая, что в ее руках тоже имеется немного власти.

— Что, Настенька, хочешь с работы вылететь? — ласково спросила я. — Портняжный, когда узнает, как ты мне ответила в такой критический для банка момент, тебя за это на флагштоке перед входом сам лично повесит.

— Ой, а что случилось? — проронила Сливянская растерянно.

— Это не твое дело, поняла! — рявкнула я грубо. — Соедини с шефом!

Не сказав больше ни слова, она выполнила мою просьбу.

— Да, слушаю, — с достоинством короля ответил Конюков.

— Андрей Кондратьевич, мне только что звонил Тычков и предлагал за вознаграждение сообщить имя заказчика. Он проследил за этой женщиной до дома и знает, кто она, — сказала я, озвучивая радость в своем голосе.

Конюков по моему примеру изобразил голосом восторг, но роль выучил плохо и понес отсебятину:

— Он за ней проследил! Здорово! Что ж он раньше-то молчал?

— Его сейчас прижала милиция, нужны были деньги, вот и решил с нас снять, чтобы и деньги получить, и за помощь прикрыли, — пояснила я.

— И сколько он за информацию просит? — поинтересовался Конюков.

— Я сторговалась на двадцать тысяч долларов. У него положение безвыходное. Милицию просил не приплетать, иначе сделки не будет. Встреча в одиннадцать вечера, сегодня. Место встречи — ночной клуб «Осьминог».

— «Осьминог», в одиннадцать, — машинально повторил Конюков, не зная, что ему еще говорить, — это отлично, мы прижмем эту сучку.

На заднем плане послышался заинтересованный голос Анжелы:

— Дорогой, с кем ты там разговариваешь?

— Евгения Максимовна, тут Анжела пришла, принесла мне обед, — извиняющимся голосом пояснил Конюков, — она стол накрывает в комнате отдыха, не хотите ли присоединиться?

Я собиралась отказаться, а потом отругать за нарушение всего сценария, но, услышав голодное ворчание в собственном желудке, передумала.

— Ладно, спасибо за приглашение, скоро буду, а вы с женой там поаккуратнее. Она ничего не должна знать.

Сбросив звонок, я сделала минутную передышку и с сотового киллера позвонила Тычкову.

— Привет, Кью. Как, узнал?

— Узнал, — пробурчал он недовольно, — эта падла не звонит. Что я могу еще сделать? Она, наверно, теперь хрен вообще позвонит. Какого ей в петлю лезть. Все, абзац полный.

— Наверное, ты прав, — согласилась я, опечалившись, — давай встретимся, и я отдам тебе порошок.

— Только в людном месте, — предупредил испуганно Тычков.

— Конечно, об чем базар, — ухмыльнулась я в трубку, — встретимся в «Осьминоге» в одиннадцать.

— Ну, ладно, — неуверенно сказал он, — только если шухер поднимется, ты пожалеешь. Я не буду молчать, когда мне пятки начнут поджаривать те, кто ждет порошок.

— Ты мне угрожаешь? — спросила я ледяным тоном.

— Нет, нет, что ты! — в ужасе воскликнул Тычков. — Я просто говорю, что может случиться. Я ж без наездов.

— Смотри у меня, — предупредила я и отключила сотовый. Снова набрала номер, но уже по своему телефону. Звонила я начальнику отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков Селиванову, которого хорошо знала по нескольким делам. Мой звонок он воспринял настороженно. Эпидемия у них, что ли, такая. Боятся моего звонка как чумы.