Наталья Солнцева - Убийство в пятом варианте

Они сидели в зале для медитаций, жгли сандаловые угли и вдыхали ароматный дым, под который лучше думалось.

– Джейн пережила ледниковый период? – засмеялась Лариса.

– Я бы сказал – не пережила!

– Боже мой… а ведь ты попал в точку. Она замерзла! Насмерть…

– Но в рукописи об этом ни слова.

– Мертвые не пишут воспоминаний.

– Я бы не был так категоричен, – возразил Ренат. – Речь как раз идет о чем-то подобном. Представь себе реку, текущую между двух берегов. Один из них – жизнь, другой – смерть. Через реку можно проложить мост, а если найти мель, то и вброд перейти.

– По-твоему, Джейн… нашла мель?

– Она строит мост!

Ларису охватило нервное возбуждение. Она вскочила с дивана и начала прохаживаться вокруг курильницы, где тлели кусочки сандалового дерева. Запах дыма напомнил ей уроки Вернера, который утверждал: «Иногда вода течет вверх!»

Между тем Ренат включил ноутбук и открыл файл с текстом.

– В прошлый раз мы остановились на том, что Джейн схватила кочергу и приготовилась обороняться от незваного гостя…

Грибник постоял на пороге, вглядываясь в сумрак избушки, и сделал шаг вперед…

От прямого удара тяжелой железякой по черепу его спасло чутье. Доля секунды решила исход поединка. Боковым зрением он успел заметить мелькнувшую тень и резко уклониться в сторону. Кочерга задела его плечо по касательной. Благодаря своей реакции он отделался испугом и ссадиной.

Джейн выронила оружие, и железяка с грохотом упала на грязный пол. Грибник отбросил корзину и метнулся к ней, заломил руки за спину, ища, чем бы связать противника. В пылу борьбы вязаная шапочка свалилась с головы девушки, и ее волосы рассыпались по плечам.

Грибник растерянно пробормотал:

– Ты женщина?.. Какой черта ты на меня напала? Что я тебе сделал?

– Простите, простите… Это я со страху! Простите!.. Не убивайте меня!..

У нее стучали зубы, она вся дрожала. Грибник говорил по-русски с сильным акцентом.

– Это твой дом? – спросил он.

– Нет, нет… Я случайно наткнулась на эту хижину и заглянула внутрь. Из любопытства. Здесь можно переждать дождь…

– Где дождь? Нет никакой дождь!

Джейн сообразила, что перед ней – иностранец. Судя по акценту – англичанин. Ее папаша Чарльз прожил в Подмосковье много лет, но так и не избавился от характерного произношения, присущего англоязычному человеку.

Она не дергалась, не пыталась освободиться, и грибник ослабил хватку.

– Пустите… мне больно…

– Ты больше не будешь бить меня? – усмехнулся он.

Незнакомец хорошо знал русский, говорил почти без ошибок. Только иногда путался в окончаниях.

– Я не хотела!.. Я очень испугалась…

– Чего бояться?

– В лесу бродят разные люди.

– Не бойся. Я не собирался тебя трогай, – заверил ее грибник. – Веди себя смирно, и мы поладим.

– Пустите…

– Обещай, что не будешь кидаться на меня с палка.

– Не буду. Клянусь!

Джейн в эту минуту не подозревала, что встретила своего будущего мужа.

– Меня зовут Майкл, – представился он, отпуская ее руки. – Будем знакомы?

– Джейн, – буркнула она, делая шаг в сторону, и заметила: – В Британии не принято собирать грибы.

– Как ты догадалась, что я…

– По вашей речи.

– О-о! Я долго учил язык с репетитором, но всё равно проскакивать ошибки. Кстати, Джейн – не русский имя.

– Мой отец родом из Англии, – выпалила она. – Он жил в Лондоне, потом переехал сюда. Мы живем на другом конце поселка.

Удивление грибника показалось ей наигранным. Он заявил, что судьба свела их не случайно, и что он не ожидал встретить в избушке такую прелестную дриаду.

– Дриада – лесная нимфа. А я – обычная девушка.

– Не обычная, нет! – восторженно возражал Майкл. – Ты покорила мой сердце с первый взгляд. Теперь я твой!

От волнения он делал больше ошибок, чем развеселил Джейн. Она забыла спросить у грибника, зачем он сунулся в заброшенный дом. Но молодой человек сам пустился в объяснения.

– Я мечтал увидеть избушка на куриных ногах! И вот она передо мной! Я шел, шел и вдруг наткнулся на жилище злой бабушка… как это…

– Баба-яга? – фыркнула от смеха девушка.

– Баба-яга! Да! Я читал о ней в русские сказки! Я верил, что она существует.

Джейн почувствовала, что Майкл не причинит ей вреда, и осмелела. Она подшучивала и посмеивалась над ним, обращаясь к нему на «ты».

– По-твоему, я – Баба-яга? Злая уродина, которая ест на обед и ужин заблудившихся грибников?

– Ты не живешь в эта избушка, – смутился новый знакомец. – И ты не уродина. Ты – красивая. Очень!

– Между прочим, Баба-яга умеет превращаться в молодую девушку, чтобы завлечь путника, а потом посадить его на лопату, отправить в печь, поджарить и съесть.

Майкл обвел взглядом хижину и покачал головой.

– Твоя печь давно не видела огня. Значит, мне ничего не грозит!

С этими словами он приблизился и коснулся своими губами ее губ. Джейн еще никто никогда не целовал. Кроме родителей. Поцелуи матери она принимала как должное, а поцелуи отца вызывали у нее отвращение.

Она не оттолкнула Майкла.

– Ты мне поможешь? – спросил он, оторвавшись от ее губ.

– В чем?

Он не сразу ответил, поглядывая по сторонам, словно ища что-то глазами.

– Набрать грибов в лесу. Без тебя я ничего не найду…

Бушинский проснулся в своей квартире на Таганке. В комнатах стояла непривычная тишина. В ванной все так же висел халат Татьяны. Казалось, прошла вечность с тех пор, как исчезла его жена. Связаться с ней без мобильника он не мог.

Самсон Карлович обнаружил, что не понимает, как дальше жить. Вроде бы ничего не изменилось. Он все тот же Бушинский, владелец торговой компании, здоровый и невредимый. Откуда тогда взялась мысль, что он перешел Рубикон и к прежнему возврата не будет?

На кухонном столе валялся свежий номер журнала «Бальзаковский возраст». Бушинский скользнул по нему взглядом и вспомнил Джейн. Отправился за ноутбуком. Нет ли сообщения от его таинственной возлюбленной?

Джейн сжалилась над ним и прислала приглашение на выставку живописи в галерее «Бенефис».

«Я будут там одна, без мужа, – написала она. – Майкл уехал в Ливерпуль подписывать контракт. Ты узнаешь меня по красному платью и шляпке с вуалью. Не подходи, иначе мы больше не свидимся!»

– Идиотизм, – процедил сквозь зубы Бушинский. – Я осёл, покорно бредущий за морковкой, которой она манит меня. Осёл!