Наталья Солнцева - Убийство в пятом варианте

Ступников промолчал, глядя на ее встревоженное лицо. Может, перебрала барышня? Циркачей каких-то приплела. Детективов! Бушинский не идиот, чтобы самому на себя беду накликать.

Настя тоже молчала, поглаживая травмированную ногу. К вечеру лодыжка отекала, боль усиливалась.

– Мысли читают? – не выдержал он. – В каком смысле?

– В прямом. Откуда они пронюхали про нас с тобой?

Управляющий налил себе коньяка и залпом выпил. Если Рассохина решила его шантажировать, ему остается только одно…

Бушинский проверил почту. Весточки от Джейн не было. Он пригорюнился. Рукопись окончена. Последний номер журнала вышел с анонсом финала. Больше он не сможет читать написанные ею строки, жить ее жизнью, проникаться ее вымыслом…

У Бушинского разболелась голова. Его сознание раздваивалось, разрывалось на части. Умом он понимал, что стал жертвой мистификации. Но жажда соприкасаться с воображаемой Джейн хотя бы на страницах повести, одержала верх.

Пусть даже это сочинила Рассохина, он уже не мог противиться своему желанию быть обманутым. Погрузиться в несуществующий мир несуществующей женщины. Ради нее он совершил самое страшное – убил свою жену. Убил, чтобы освободиться для новых чувств и новых отношений…

Выходит, он полюбил Рассохину? Она завлекла его своими выдумками, своей фантазией. Джейн – Рассохина? Он восставал против этого, но ничего не мог поделать с внушенным какой-то злой силой соблазном.

Бушинский вскочил, распахнул окно и вдохнул воздуха с привкусом городской пыли.

– Тебя больше нет! – бормотал он. – Ты уволена!

Мысль о рукописи одолевала его все сильнее. Он сдался. Рухнул обратно в кресло и повторно открыл файл с текстом концовки. Полчаса жадного чтения пролетели словно минута. Финал поразил Бушинского мучительной недосказанностью. Переживание этой недосказанности вызвало у него глухую боль. Неужели Джейн прощается с ним? Навсегда…

Бушинского охватила нервная лихорадка. Он метался по кабинету как зверь в клетке. Он понимал, что нечто важное осталось между строк. Ускользающие образы вспыхивали и гасли в его сознании. Сердце сжалось в предчувствии разлуки. Казалось, вот-вот он разгадает некую тайну, томившую его с рождения. Поймет причину своей тоски, накрывшей его, несмотря на вполне успешную жизнь…

Звонок сотового пригвоздил его к месту. Он застыл, как громом пораженный. Что за звук? Откуда? Бушинский не сразу сообразил, где находится. Не сразу узнал свой кабинет. Не сразу взял трубку и взглянул на дисплей. Ступников!.. О нет! Не сейчас!..

Он сбросил вызов, растерянно огляделся и решил ехать в Кузьминки, к сумасшедшим аналитикам. Что они скажут по поводу Татьяны?.. Жива она или мертва? Это будет тест для них. Сам Бушинский не собирался ни в чем признаваться. Для него различия между воображаемым и реальным почти стерлись. Татьяна могла умереть в его воображении, а не наяву. Так же, как он умер в странном отеле от руки какой-то ведьмы…

– Не берешь трубку? Ну-ну!.. – ворчал управляющий. – Какого черта? Я из-за тебя в мокруху вляпался, между прочим. Был ты свиньей, свиньей и остался!

Пока Настя принимала душ, он пробовал связаться с Самсоном. Тот не отвечал. Аркадий хотел сообщить ему о том, что обнаружил видеозапись сексуальных забав Татьяны с Беспалым. Пусть помучается.

Все следы пребывания хозяйки в загородном доме были уничтожены. Кроме компрометирующей записи. Ступников нарочно припрятал ее. Как подстраховку на случай, если сообщник вздумает избавиться от него.

– При таком раскладе мой адвокат отправит запись в следственный комитет, – заявил он изображению Бушинского в телефонном справочнике. – Так-то, мил человек!

– Ты сам с собой разговариваешь?

Управляющий поднял голову и увидел хмурую Рассохину. Ее медная шевелюра потемнела от воды, кончики обвисли. И вся она была похожа на мокрую курицу.

– С легким паром.

– Какой пар? Вода холодная течет. Бойлер остыл.

– Извини. Забыл включить.

Гостья села и положила больную ногу на табуретку. Лодыжка покраснела и отекла.

– Поможешь наложить тугую повязку?

– С удовольствием, – скривился Ступников. – Только после ужина.

Настя покосилась на яичницу с колбасой и отказалась. Настроение хуже некуда. Какой уж тут аппетит?

– Тошно мне, Аркаша. И страшно.

– Чего ты боишься?

– Не знаю!.. Страшно, и всё.

Ступников промолчал. Он ел яичницу, не замечая вкуса. Выражение лица Рассохиной, каждое ее слово раздражали управляющего. Он вдруг подумал, что у нее была причина убить Татьяну. И она знала, где лежат ключи от кладовой. Потому что пряталась там же, когда неожиданно нагрянула жена Бушинского.

– Ты имеешь виды на Самсона? – прямо спросил он.

– С чего ты взял?

– Пришло в голову. Он мужик видный и при деньгах. Грех такого не окрутить.

– Ничего подобного. Я…

– Да ладно! Не успел он тебя пальчиком поманить, побежала на свидание, как школьница. А там вместо любезностей – крутой наезд! Согласись, пистолет ко лбу не каждой бабе приставляют. Для этого веский повод требуется. Кто ты Бушинскому? Сотрудница, не более. С чего он на тебя взъелся?

– А ты с чего?

– Я всего лишь стараюсь быть объективным. Ты первая встала на тропу войны. Идея с шантажом принадлежит тебе! Гену погубила и сама в дерьме по уши.

Настя догадалась, какие слова крутятся у него на языке, и возразила:

– Я его не убивала! Сколько можно повторять?

– Но подставила-то его ты. Парень умишком не вышел, чтобы до такого додуматься. Злой ум хуже глупости!

– Кто бы говорил? – обиделась любовница. – Ангел нашелся! Небось, переспал с Татьяной, когда остался с ней наедине? Больно ты жадный до баб, Аркаша.

– До сих пор тебе это нравилось.

– Ты ведь ни одной юбки не пропускаешь. Потому и жена от тебя ушла. Не выдержала твоих измен.

– Ты мне мораль не читай! – вспылил управляющий. – Забыла, как сама на шею вешалась?

– К сожалению, помню.

– Ревнивая ты и злопамятная. Не смогла Татьяне простить, что Бушинский на ней женился? А ты как ни клеилась к нему, он тебя продинамил! Решила поквитаться?

– Да, хотела ей досадить, не отрицаю.

– Может, ты не только Самсона с ней не поделила? Но и еще кого-нибудь? Гену, например. Он был молодой, борзый, охочий до перезрелых баб! Особенно если те готовы платить за любовь.

Она отвесила Ступникову звонкую оплеуху, которая его не обескуражила. Наоборот.

– Угадал? – расхохотался он, потирая щеку. – Угадал, по глазам вижу! Горят глазищи-то, как у разъяренной кошки. Значит, в точку попал. Жадная ты до мужиков, Настя! Так что мы с тобой – одного поля ягодки.