Лариса Соболева - Раненое сердце – идеальная мишень

– Вполне возможно, что и душил он ее в лодке, сидя сзади, – согласился Яловой. – Прокачайте лодочные станции, включая частные, не брал ли кто напрокат плавучее средство. О первой что-нибудь известно?

– Ноль, – ответил Руслан. – Времени было мало.

– С этой, думаю, будет проще, чем с первой, – сказал Яловой. – Эту легко опознать, она прекрасно сохранилась, возьмете фотографии. Убитая в вечернем платье, следовательно, она где-то оставила остальные вещи. Если учесть, что на коже ярко выраженный загар, то она приехала на отдых. Местные дамы ленивы, они не знают, в какой стороне находится море.

– Опять приезжая… – с неудовольствием протянул Сева. – С этими приезжими одна труба. Где искать место ее поселения?

– Ждите, когда обнаружится пропажа женщины, – произнес Яловой.

– Не будем ждать, – возразил Руслан. – Сегодня же продолжим объезд точек отдыха. Пока первостепеннейшая задача: установить личности убитых, без этого мы не установим личность душителя.

– И то верно, – вновь согласился Яловой. – Два убийства в короткий промежуток времени лично меня наводят на мысль, что душитель осуществляет некий план. Отсюда вытекает следующее предположение: убийца тоже приезжий. Он торопится, осуществит план и улетит. Так что ты, Руслан, прав, вам поднапрячься стоит. У нас не мегаполис, а почти деревня, основной поток отдыхающих схлынул, что несколько упрощает задачу.

– Тогда не будем терять время, – сказал Руслан, хлопнув по плечу Ялового.

Алина провела не только ночь в кровати, но и весь следующий день. Сказалась усталость – и физическая, и психологическая. Потом наступило опустошение, словно осталась одна оболочка, а внутри нет никакой жизни. Галка несколько раз стучала и сообщала, куда собирается пойти с детьми, спрашивала, не желает ли Алина присоединиться к ним. Алина не желала, разговаривала с нянькой через закрытую дверь. К вечеру она вспомнила о своей цели, и вдруг совсем неожиданно ее стукнуло: а зачем ей все это надо? Отомстить мужу? Месть хороша, когда о ней знает тот, кому мстят. Например, подаешь бокальчик шампанского мужу, он выпивает, а ты потом смотришь на его предсмертные судороги и говоришь: «Это тебе за то и за это». Алина же не собирается рассказывать мужу о своих похождениях. Что же получается, она хочет досадить ему, но не хочет, чтобы он узнал? Выходит, после скоропалительного побега Алина вернется домой и все будет так, как было? Или она надеется, что Владлен изменится, осознает, как подло поступал, лишившись на несколько дней жены и детей? Ни на один вопрос, заданный себе, она не ответила твердо: «Да».

А ведь ей все равно, узнает муж или нет о ее случайных связях. Жить, как раньше, она не хочет, потому что это неправильно, мерзко, унизительно. Владлен не изменится, у него особые принципы, которыми он дорожит и с которых его не сдвинешь. Тогда зачем она пустилась в разгул? Чтобы утвердиться в собственной неотразимости, мол, я кое-чего стою? На мимолетных связях неотразимость не проверяют, да и нужно ли ее проверять? Так кому и что она хочет доказать, вообще, что ей нужно? На последние вопросы у нее был ответ: ничего. Нынешнее ее состояние хуже, чем недавняя одержимость «орогатить» мужа. Ничего – это пустота и апатия ко всему на свете. И самое страшное – Алина не знала, как быть дальше. Наверное, надо еще поспать, может, после этого придет в голову ценная мысль. Но спать не хотелось. Включив телевизор, Алина без интереса смотрела на экран минут десять, затем выключила. Если бы и ее саму можно было выключить на некоторое время!

Зазвонил сотовый, Алина вынуждена была встать и подойти к столу, на котором лежала трубка, – вдруг это звонят родители. Но на табло высветился номер Владлена. Она послушала музыкальный сигнал, одновременно раздумывая, отвечать или не стоит. Собственно, почему не поговорить с ним? Едва она произнесла «слушаю», он взорвался:

– Алина, в чем дело, почему ты не берешь трубку?

– У меня кончились деньги, а здесь сложно купить карту.

– Куда тебя занесло, если даже карту негде купить?

– Под Курск. Я у подруги на даче.

– Тебя всегда тянуло в захолустье. Дети с тобой?

– Да. И дети, и Галка.

– Ну, тогда порядок. (Алина горько усмехнулась: дети с ней, ему волноваться нечего.) Ладно, когда вернешься?

– Через неделю. Может быть.

– Ну, отдыхай в своем захолустье, раз тебе нравится. Я очень волновался, рад, что у вас все хорошо. Пока.

– Переживешь, – буркнула Алина в трубку, хотя он уже не слышал, так как бросил трубку.

Что ж, муж – человек занятой, и так уделил сбежавшей жене целых три минуты. А вот интересно, как он себе представляет Алину? Бесплатным приложением к его особе? Конечно: мать его детей и красавица жена одновременно – это дополняет респектабельности. Алина никогда не закатывала скандалов, у него прекрасная атмосфера в доме, он полностью обеспечивает семью и горд собой. Даже его волнение по поводу пропажи жены и детей непохоже на волнение, это обыкновенное уточнение. По-настоящему его волнует только курс валют на фондовом рынке, ну, еще сделки. Ему хорошо, а Алине плохо, очень плохо, так плохо, что выть хочется. Еще часок проведет взаперти – и завоет. Следует уйти куда-нибудь.

За окном только-только вечерело. Приведя себя в порядок, Алина решила прогуляться, но сначала зашла к детям. Галка кормила их манной кашей.

– Почему не в ресторане кормишь ребят? – спросила Алина, присев за стол.

– Зачем же лишнее тратить? – затарахтела Галка. Она вообще говорит быстро, словно боится, что ей не хватит времени все рассказать.

– Тебя не в экономки нанимали, – проворчала Алина. – Не смей экономить на детях.

– Разве же я экономлю? Вон, молоко купила натуральное, договорилась с бабкой, будет мне оставлять литр в день. Фруктов купила. А что полезного в ресторане? Ну, супа нальют, суп мы уже ели, а остальное там – отрава. Я вон и плиточку прихватила, чтобы готовить, с горничной договорилась, тут люди понимающие, разрешили. А вы отдыхайте, не беспокойтесь.

Алина не стала спорить, поцеловала ребятишек в головы и вышла на улицу. Завтра первое сентября, в Москве уже чувствуется осень, а здесь теплынь совсем летняя, будто зима никогда сюда не придет. Алина брела по улицам, вдыхала дивный морской воздух, смотрела на праздничные лица. Странно, одеты многие небрежно, да и праздника как такового нет, но лица людей светились беспечностью, были по-праздничному веселы. Возможно, такое впечатление создалось из-за ярких красок в одеждах, из-за множества улыбчивых лиц, гуляющих по городу без цели, как это бывает в праздничные дни. Только Алина среди беззаботных людей ощущала себя посторонней. И не потому, что была одна, а потому, что не имела с ними ничего общего. Этим людям легко, а ей нет. Противоестественно чувствовать себя инопланетянкой, но именно так можно ее назвать.