Татьяна Коган - Клуб для избранных

Я, конечно, излишне драматизирую. Не могу избавиться от любви к максимализму и художественному преувеличению. Просто меня бесит, когда человек не до конца открывается в ответ на мою откровенность. Признаюсь, я часто фантазирую о том, как Дональда насильно отправляют в игру. Я бы многое отдала, чтобы увидеть выражение его лица в этот момент. Как быстро слетела бы с него маска отстраненной вежливости? Сомневаюсь, что он дотянул бы до финиша. Дональд — блестящий теоретик и никудышный боец. Эта мысль помогает мне примириться с его привилегированным положением.

Бостон, Массачусетс

Рука выглядела неважно — предплечье сильно распухло и пульсировало. Майк проглотил таблетку обезболивающего, обработал рану антисептиком и сменил повязку. Окна мотеля выходили на пустую парковку — мало кого прельщала перспектива поселиться в этой дыре, пусть даже на одну ночь. В номере пахло несвежими простынями и потом, Майк потянул раму и сел на подоконник, подставив лицо осеннему ветру. Под одиноким фонарем, выхватывающим из сумрака растрескавшийся асфальт, кружила то ли мошкара, то ли листья. Мигала и трещала вывеска над главным входом — две буквы загорались и тут же гасли. Гудела автострада, над головой бугрились и перекатывались косматые тучи, в промозглом воздухе витал запах надвигающегося дождя.

Майк глотнул кофе (если так вообще уместно назвать то дрянное пойло, которое получилось в имевшейся в номере кофеварке) и перевел взгляд на темнеющий горизонт. Где-то там остался его город, спокойный и безопасный, где он провел вместе с Викки лучшие дни своей жизни, вопреки свалившимся на них трудностям. Когда-то они с семьей жили на окраине большого шумного города, похожего на Бостон, но Майк почти ничего не помнил из раннего детства. Память сохранила лишь воспоминания о трагедии, а то, что было до, — заблокировала, как будто хотела подчеркнуть ее значимость.

Чикаго пришелся Майку по душе, он быстро привык к новому месту. Подружился с соседским парнишкой, Бобби, стал лидером школьной бейсбольной команды, всерьез увлекся идеей службы в армии и впоследствии реализовал ее. У него имелись поводы для радости, и не слишком проницательные товарищи считали его веселым парнем. Но в глубине души ему будто что-то не позволяло стать по-настоящему счастливым, и Викки не раз ему об этом говорила.

— Ты словно наказываешь себя за что-то. Стоишь перед открытой дверью и не смеешь войти, считая, что недостоин.

Он отшучивался, боясь признаться себе самому, насколько верны ее подозрения. И тогда, когда его поперли из армии, и сейчас, когда на него, как на зверя, вели охоту, он не испытывал справедливой ярости. Головой понимал чудовищность происходящего, а нутром чувствовал, что заслуживает всего этого. Бред, конечно. С головой всегда можно договориться. С сердцем нельзя.

Майк тряхнул головой, прогоняя неуместную сейчас рефлексию. Ему стоило прикинуть завтрашнюю схему действий, а не сидеть у окна и предаваться грусти. Он погрустит потом, когда выберется из этой передряги живым. Если выберется…

Тихо зажужжал мобильник. Нолан нажал на кнопку принятия вызова.

— Майки…

— Привет, милая. — Он невольно улыбнулся, услышав знакомый голос. — Я уже успел соскучиться.

— С тобой все… в порядке? — Собеседница казалась взволнованной.

— Насколько это возможно, да. Я в порядке.

— Слава богу, — девушка на мгновение умолкла, а затем быстро заговорила: — Ты понял, куда должен подойти завтра? Будь осторожнее. Даже если на тебя не нападут прямо там, то сразу сядут на хвост. И едва подвернется удачный момент… Не допусти этого. Слышишь? Не допусти, Майки!

— Тебе-то что с того, а? Ты же на их стороне, — оскалился Нолан и тут же осекся от внезапной догадки. — Ты ведь с ними заодно, так?

Девушка молчала — он слышал только ее тяжелое дыхание.

— Эй? Ты там по своей воле?

— Майки… Я не должна… не могу об этом говорить. Просто делай то, что он велел, хорошо?

Он уловил в ее голосе умело подавляемый страх. Эта девчонка отлично собой владела. Майк нахмурился. Черт! Почему он раньше не сообразил, что ее могли держать насильно, точно так же, как его самого, заставляя участвовать в игре? Его сбила с толку насмешливая манера речи, не вяжущаяся с образом дамы в беде.

— Тебе не причиняют вреда?

— Нет. — Ее голос звучал почти уверенно, и все-таки она замешкалась, прежде чем ответить. — Пожалуйста, не расспрашивай меня…

Майк умолк, осмысливая услышанное. Новый поворот полностью менял отношение к происходящему. Значит, не он один втянут в эту больную игру. Все куда масштабнее, чем ему представлялось. И похоже, что от его действий зависит жизнь не только его матери!

— Как тебя зовут, милая? — Его тон смягчился. Долбаный эгоист. Эта девчонка нуждалась в поддержке больше его самого. Он, по крайней мере, мог убежать или спрятаться.

— Так и зови меня — Милая, — услышал он невеселый смешок.

— Договорились, Милая.

Они помолчали. В открытое окно пахнуло холодом. По стеклу застучали капли — сначала редкие, затем все чаще и чаще.

— Классно ты с автобусом придумал. — Она перешла на шепот. — Поднял всех на уши. Как ты догадался? Хотя это не важно… Желаю тебе удачи завтра. Я не прощаюсь, Майки.

Она положила трубку, а Нолан все сидел на подоконнике, наблюдая за набирающей силу непогодой. Дождь лил стеной, узкие канавы вдоль парковки быстро наполнились водой и бурлили. Майк порадовался тому, что сегодняшней ночью ему не придется бегать по городу и прятаться по углам. Он выспится, как нормальный человек, под крышей и в тепле. А завтра с утра подумает, как поступить.

Солнце то выглядывало, то пряталось за облаками, но к тому моменту, как Майк свернул с улицы Саммер на Арч, остатки белой пелены ветер отогнал на запад, очистив небо до ослепительно-синего цвета. От асфальта поднимался невидимый сырой пар, поблескивали в лучах прозрачные лужи. Храм Святого Антония скромно выплывал из-за громоздкого красно-розового здания, подставляя солнцу неприметный серый фасад с узкими арками окон-бойниц, вытянувшихся на три этажа вверх. Оконные узоры, похожие на рисунки пальцем на пыльном стекле, изображали лики святых. В самом центре, под крышей, нависало над тротуаром огромное, выкрашенное в зеленый, распятье. Нолан остановился напротив, вглядываясь в скульптуру Христа, — выполненная со скрупулезной физиологичностью, она казалась живой.

По узкой улице, тесной от припаркованных по обе стороны автомобилей, шныряли прохожие. Из резиденции финансового квартала, старомодного, облицованного кирпичом дома, выходили спешащие на работу сотрудники — с серьезными лицами, в дорогих деловых костюмах, — те оцененные руководством счастливчики, которым их компании снимали квартиры в самом центре Бостона, в шаговой доступности от офиса.