Анжела Марсонс - Злые игры

– Послушайте, в прошлый раз…

– Прошу вас, не говорите ничего. – Торн подняла руку и рассмеялась. – Я совсем не уверена, что смогу выслушать вашу похвалу.

Ким была потрясена уверенностью Алекс в том, что она пришла ее хвалить. Ну, естественно, ведь ничего другого она не может сказать по определению!

Это была новая Алекс Торн, по сравнению с теми, каких Ким видела до этого. Во время первого визита психолог выглядела профессионалом до мозга костей и, в угоду Брайанту, говорила с ними с некоторой робостью. На кладбище она казалась погруженной в себя и уязвимой. А с Барри Алекс была активна и целеустремленна. Сейчас же она была почти игрива и кокетлива.

– Я бы хотела быть уверенной, что наш разговор не выйдет за пределы этой комнаты, – заявила Стоун.

Чтобы разбудить в психологе любопытство, Ким сказала ей, что хотела бы обсудить с ней некоторые вопросы, но не хочет, чтобы этот визит был зарегистрирован должным образом. Любой другой психиатр немедленно послал бы ее куда подальше, а вот готовность Алекс щедро уделить ей свое время инспектора совершенно не удивила. Алекс явно было от нее что-то нужно, но она не была уверена, что именно.

– Ну, конечно, Ким. На мой взгляд, это не более чем встреча двух приятельниц, болтающих за чашечкой кофе. Кстати, о кофе – с молоком и без сахара?

Стоун кивнула. Ей пришло в голову, что Алекс стала называть ее по имени, даже не спросив разрешения. Мало кто называл ее просто Ким. Из-за этого она чувствовала себя не совсем в своей тарелке, но, принимая во внимание объявленную цель визита, жаловаться было поздно.

Пока Торн расставляла на столе чашки, инспектору пришло в голову, что когда она предложила ей выбрать кресло, то встала как раз перед единственным свободным, так что Ким была вынуждена сесть в кресло, предназначенное для пациентов. Стоун поняла, что с этой женщиной надо держать ухо востро.

– Итак, чем я могу вам помочь?

– Когда мы встретились на кладбище, вы сказали некоторые вещи, которые заставили меня задуматься. – Ким тщательно подбирала слова.

В этот момент она подняла глаза на Алекс. Менее наблюдательный зритель мог бы пропустить триумф, мелькнувший в глазах психиатра и мгновенно замененный извиняющимся покачиванием головой.

Но Ким заметила всё.

– Мне очень жаль. Мне совсем не надо было этого говорить. Я не хотела доставлять вам неудобства. У меня мало друзей, а такие места, как кладбище, обычно только усиливают нашу ранимость, – доктор Торн откинула голову назад. – Кроме того, вы производите впечатление человека, с которым легко разговаривать.

Опять эта лесть, подумала Стоун. К счастью, у нее на лесть иммунитет, ведь она сама прекрасно знает, что обладает теплотой и очарованием средневекового восточного сатрапа. Ким просто кивнула и промолчала, заставив Алекс продолжать.

– Никто из нас не идеален. У всех у нас есть свои страхи, но обычно мы прячем от окружающих свои слабости из опасения, что люди будут нас меньше уважать. Возьмите, для примера, саму себя: то, что вы хотите обсудить со мной, вы, скорее всего, не стали бы обсуждать с коллегами по работе.

Доктор была права. Ким назначила эту встречу якобы для того, чтобы обсудить свою бессонницу, и хотя это было не что иное, как уловка, эту проблему она не хотела бы обсуждать ни с кем из посторонних.

Стоун молча отхлебнула кофе, вновь заставив Алекс продолжать монолог:

– Женщина в вашем положении, да еще и руководящая коллективом, состоящим в основном из мужчин, не может себе позволить демонстрировать свою уязвимость. Возможно, вы думаете, что в этом случае потеряете уважение ваших сотрудников, поэтому работаете вдвое больше, чтобы скрыть свои слабости. Их мнение о вас не может повлиять на ваши способности выполнять вашу работу, а вот их оценка и уважение важны для вас по гораздо большему количеству причин, чем вы можете себе представить!

Ким подумала, что, наверное, доктора пора остановить. Эта ее теория слишком уж соответствовала действительности.

– Вы тогда говорили о расстройствах сна. Мне не помешал бы совет по этому поводу.

– Ой, Ким, мне опять очень жаль. Я поставила вас в неловкое положение… Прошу прощения. Боюсь, что это у меня чисто профессиональное.

В ее словах инспектор почувствовала больше забавы, чем серьезности, и восприняла фразу Алекс как легкое кокетство: «Смотрите, что может произойти, если меня вовремя не остановить…»

– Ну что вы, всё в порядке, – улыбнулась Стоун. Эта неестественная улыбка мешала ей, поэтому она быстро убрала ее.

– Вы когда-нибудь обращались к врачам по этому поводу?

Ким покачала головой. Она не искала излечения. Отказалась от этого много лет назад. Нет, сюда она пришла совсем по другой причине: установить, насколько Алекс Торн виновата или замешана в преступлениях.

Алекс уселась в свое кресло, закинула ногу на ногу и улыбнулась.

– У людей, страдающих инсомнией, есть одно преимущество – у них более быстрый метаболизм, и поэтому они живут дольше тех, кто спит по семь-восемь часов. А вот когда человек спит меньше трех с половиной часов в сутки, то можно уже говорить о серьезном заболевании.

– Это как раз про меня.

– А вы пытались как-то лечиться? Например, темнотой или когнитивно-поведенческой терапией? Вы следите за гигиеной сна?

Ким покачала головой. Она обо всем этом читала, но никогда не пробовала. Да и сейчас лечение нарушения сна не было причиной ее визита.

– Понимаете, существуют разные типы бессонницы. Например, некоторые люди с трудом засыпают – обычно это связано с перевозбуждением. Другие засыпают быстро, но просыпаются ночью, а третьи очень рано просыпаются, независимо от того, когда легли накануне.

– Я не могу заснуть, – честно призналась Стоун. Хуже не будет, если она поделится хоть какой-то информацией.

– Это может быть симптомом нарушения сна, вызванного посттравматическим шоком. Может возникнуть парадоксальное желание вообще не засыпать.

– Поверьте мне, я хочу заснуть.

Алекс, кажется, задумалась.

– А когда у вас появилась эта проблема?

– Много лет назад, – туманно ответила Ким. Правда, без привязки к конкретным датам.

– А вы когда-нибудь слышали термин сомнифобия?

Инспектор покачала головой и постаралась дышать ровно. Может быть, ей все-таки не стоило приходить сюда?

– Это анормальная боязнь сна, которая часто возникает в детстве после какой-то психологической травмы.

Ким готова была поклясться, что доктор слегка понизила голос. Если нет, то она превратилась в законченного параноика. Слова «детство» и «травма» доктор Торн точно произнесла чуть слышным шепотом.

– Нет, мне кажется, что все началось в колледже.

Психолог промолчала.