Марина Серова - Месть за осиную талию

— Хотите кофе? — вместо ответа спросила Куницына. — Обожаю кофе, а из здешнего аппарата какая-то бурда вместо кофе течет. За углом есть кафе. Там и сдоба вкусная. А трюфельный торт! Пальчики оближешь.

— Ничего не имею против, — легко согласилась я.

Я ехала в дачный комплекс «Возрождение», чтобы посмотреть на озеро, где утонула Качаева, и пообщаться с аборигенами. На второй завтрак с Куницыной ушел целый час, но хоть не впустую. Поначалу Куницына изъяснялась экивоками, набивая себе цену. Мне надоели ее фуэте, и я прямо спросила, сколько она хочет за информацию. Она нарисовала на салфетке четырехзначное число. Сумма была приемлемая, поэтому торговаться я не стала. Выдав Куницыной деньги, я наконец узнала, где искать журналиста, пишущего под псевдонимом Смелый Крик. Более того, оказалось, что он вовсе не журналист, а журналистка. Да-да! Смелый Крик — женщина. Одинокая сорокалетняя женщина, весьма неплохо обеспеченная благодаря тому, что получила наследство от богатых родственников. Застать ее в редакции почти нереально, однако Куницына назвала место, где журналистка бывает чуть ли не ежедневно с семи вечера до полуночи. Разумеется, это клуб «Венеция». Вот те на! Или мир Тарасова и впрямь настолько тесен, или Кирилл, тоже завсегдатай «Венеции», врет, что не встречался с автором статей.

Сидеть сложа руки до семи вечера было выше моих сил. Попытаюсь-ка я выявить связь между Кириллом и Качаевой. Заодно прокачусь до озера, погуляю по дачному поселку, соберу свидетельства о последних днях жизни девушки.

Дача Качаевых выглядела нарядной и ухоженной, не то что их городской дом в Мирном переулке. На участке слева полола огород сухонькая пожилая женщина, назвавшаяся Людмилой Наумовной. Сначала она поохала для приличия, а потом сообщила, что ее не было на даче в день гибели Насти. Не было тогда и соседей справа. Сама Людмила Наумовна периодически появлялась в дачном поселке по будням, а вот они приезжают только по выходным. Субботним утром автомобиль привозит семейство в полном составе, а в воскресенье вечером увозит. Участок воскресных соседей, как окрестила я их про себя, был крайним в ряду, а перед участком Людмилы Наумовны целых два оказались заброшенными. То есть наблюдать за Настиными занятиями на даче в тот день было просто-напросто некому.

Я прошлась до магазина недалеко от железнодорожных путей. Магазинчик был маленький да удаленький. Преобладали гастрономия, продукты повседневного спроса, алкоголь и табак, но наличествовало и много чего еще: бытовая химия, зубные щетки, пальчиковые батарейки, пластиковая одноразовая посуда, мангалы и решетки для гриля, летняя одежда и обувь, канцелярские принадлежности.

Впрочем, мне из этого изобилия больше всего приглянулось мороженое. Цены на него здесь кусались, выбор оставлял желать лучшего, а половиной брикетов словно бы играли в футбол, но главное его достоинство заключалось в том, что оно было ледяное. Плавясь от жары, я стала в очередь за парочкой подростков. Продавщица споро взвешивала копченую колбасу, распечатывала сигаретные блоки, выкладывала на прилавок консервы и печенье. Подростки попросили у нее баночной газировки и шоколадного мороженого в вафельных стаканчиках. Отсчитав им сдачу, продавщица переключила внимание на меня:

— Говорите.

— Скажите, у вас есть мороженое «Фруктовый лед»?

— Нет, — ответила продавщица.

— А «Долька-Дынька»?

— Нет.

— Тогда, может быть, «Северное сияние»? — не унималась я.

— Слушайте, девушка, мы ведь не кроссворд тут разгадываем. Изучите ассортимент, потом в очередь вставайте, — взорвалась продавщица.

Тем временем подростки распихали банки с лимонадом по карманам, отошли в сторонку и принялись подсчитывать наличность, планируя прикупить еще что-нибудь вкусненькое. Я виновато улыбнулась продавщице:

— Может быть, посоветуете что-то из имеющегося?

— Шоколадное, пломбир, эскимо, итальянский рожок, — оттарабанила она. — Выбирайте быстрее.

— А куда мы торопимся? Очереди же нет? — пролепетала я, оглядывая магазин.

— Мне товар разбирать надо, — огрызнулась продавщица. — Берите, что хотели, и идите.

— Тогда итальянский рожок, пожалуй. Сама я «Фруктовый лед» предпочитаю, особенно в такую жару. Вот моя подруга Настя Качаева, та любительница пломбира, — решилась я. — А знаете что, дайте-ка пачку. Забегу к ней, угощу.

Продавщица, метнувшаяся было к холодильнику, остановилась на полпути. Подростки бросили подсчет мелочи и уставились на меня во все глаза. Я сделала вид, что удивлена их реакцией:

— Что? У меня третий глаз на лбу вскочил или дополнительные ноги из лопаток полезли? Ау, милая леди! Мороженое будем продавать?

— А вы, я полагаю, в поселке давно не были, — наконец выдавила из себя продавщица.

— Точно. С прошлого сезона. Я недавно здесь участок приобрела. Через два участка от Настиного. В прошлом году на благоустройство денег не хватило, я всего пару-тройку раз приезжала в озере поплескаться. А в этом году планирую заняться капитальным строительством. Нравится мне здесь, озеро красивое. — Я мечтательно закатила глаза. — Мы с Настей там и познакомились. Вот сейчас приду к ней, мороженым угощу и купаться позову. Хорошая идея, правда?

— Плохая. — Продавщица присела на табурет возле холодильной камеры. — Очень плохая идея.

— Да почему же? Вода холодная? Или ряской поросла? А может, с пляжем что-то случилось? — недоумевала я.

— Не с пляжем. С Настей, — собралась с духом продавщица. — Умерла Настя, утонула. На том самом озере, которое вы так расхваливаете. Так что не понадобится больше Насте мороженое. И подруги не понадобятся.

— Как же такое могло случиться? — будто не веря своим ушам, вскричала я. — Сердце? Судорога? Что произошло?

— Всякое болтают, — перешла на шепот продавщица. — Кто-то думает, что Настя силы не рассчитала. Кто-то — что сердечко подвело. А есть и такие, что про самоубийство заикаются. Но лично я не верю.

— Хм, мне казалось, что она очень жизнерадостная девушка. Полновата, конечно, но ведь и полненькие бывают довольно счастливыми людьми, — вслух размышляла я.

— Какое там полненькая! Знаете, как Настя похудела? Как модель стала. Приходила сюда, хвасталась. Уверяла, что скоро у нее все переменится. Будет в миллион раз лучше, чем прежде. — Продавщица вздохнула: — А теперь вот нет ее.

— Да, судьба… — протянула я. — По-моему, версия с сердечным сбоем самая правдоподобная. А по-вашему?

— Кто его знает. Вон ребята с параллельной улицы поговаривают, что убили Настю. Мол, от ментов услышали.

— Не может быть! За что? Кому она могла помешать?

— А если это маньяк? — выпалила продавщица. — Начался сезон, он и прикатил. У нас в «Возрождении» молоденьких хватает.