Марина Серова - Месть за осиную талию

— Я у окна сидела. Вязала. Люблю вязать по ночам. Тишина, только спицы стучат. Нравится мне это, — призналась Раиса. — Ближе к полуночи движение заметила. Возле арки. Очки надела. Смотрю, бугай какой-то под фонарем трется. Высоченный, под два метра. И руки длинные, как у гориллы, до земли свисают. А в руках большущая гиря. Пуда два. Он ее с одной руки на другую перекидывает. Играется. Я еще подумала: недоброе, видно, затеял. Чего б еще ему под фонарями выстаивать, да с гирей? Потом смотрю, к арке направился. Нырнул в тень, и тут же с улицы крик истошный: «Караул! Убивают!» А потом опять появился. Бросил гирю в урну и убег. Я хотела милицию вызвать, а там уж «Скорая помощь» мигалками светит. Забрали девушку и уехали. После этого все стихло, и я спать пошла.

Я тяжело вздохнула. Похоже, Раиса та еще сочинительница.

— Зачем же он гирей-то размахивал?

— Да приноравливался, рази непонятно?

— И часто у вас такое бывает? — не удержалась я.

— Случается, — без тени смущения заявила Раиса. — Раза два в месяц он в наш двор захаживает.

— И все время с гирей?

— А как же? Ведь не станет он безоружный на людей нападать, — продолжала сочинять Раиса. — Кокнет по голове гирькой, карманы обчистит и пропадет недели на две. Награбленное потратит и снова сюда.

— Вы и полиции эту историю рассказывали?

— Нет. Полиции я ничего не сказала. Пусть сами свой хлеб отрабатывают. А мне легче с вашим братом-журналистом общение дается. Вы ж еще и гонорары платите, верно? Сколько мне за эту историю полагается?

— Боюсь вас разочаровать, но к журналистике я отношения не имею. И платить вам гонорар не собираюсь.

— Чего ж вы мне голову морочите, время отнимаете? — рассердилась Раиса. — Сосед тоже хорош! Я ему сто раз говорила, чтобы кого попало ко мне не посылал.

Дальше слушать Раисин бред я не стала. Побрела в последний дом из намеченных. Планомерно обзванивая квартиры, побеседовала с доброй половиной жильцов, но ничего существенного выяснить у них не удалось. Уставшая и злая, я спустилась на первый этаж.

В этом доме к входной двери вел узкий темный тамбур в форме буквы «Г». Я завернула за угол. Краем глаза я заметила какое-то движение. Мои мысли были забиты показаниями бестолковых свидетелей, поэтому инстинкт самосохранения сработал лишь вполсилы. Я механически уклонилась, думая, что навстречу идет кто-то из жильцов. И немедленно получила удар в висок. Нестерпимая боль разлилась по всей голове. Сознание помутилось, я стала падать на грязный кафельный пол. Ладонь наткнулась на что-то мягкое. Чужая рука.

— Помогите!.. — вопреки всякой логике, взмолилась я.

Тот, к кому была обращена просьба, грубо стряхнул мою руку со своей и прошептал:

— Здесь тебе помощи не найти. Сама жизнь свою загубила, когда стала помогать строптивицам. Подпали под гипноз валькирии, потеряли разум, пошли против природы. Теперь получаете по заслугам.

Это было последнее, что я запомнила. Далее все окутал черный туман, и я провалилась в небытие.

Очнулась я оттого, что кто-то с силой тряс меня за плечи. Открыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь. Я лежала на диване в уютной комнатке. Надо мной склонилась симпатичная девушка.

— Пришли в себя? Отлично, — с облегчением вздохнула она. — Вот, попейте немного. Станет лучше.

— Я упала в обморок? — хрипло спросила я.

— Не знаю, возможно. Я нашла вас на лестничной площадке, почти у выхода из подъезда. Пришлось перенести вас ко мне в квартиру. Может, вызвать врача? Кажется, у вас рана на виске.

— Нет. Не нужно врача. — Я сделала глоток. — Лучше вызовите такси. В таком состоянии я вряд ли смогу вести машину.

— Рану надо продезинфицировать. А правильней всего госпитализировать вас.

— Это потом, — отмахнулась я, внезапно вспомнив, что со мной произошло. — Вы сказали, что нашли меня в подъезде?

— Да. Я возвращалась с работы. Вошла в подъезд, а тут вы.

— А того, кто выходил из подъезда, видели?

— Нет. Оттуда никто не выходил.

— Может, вы встретили кого-то во дворе? Кого-то незнакомого?

— Двор был пуст. — Девушка начала соображать, куда я клоню. — То есть вы упали не случайно? Это не обычное головокружение? Не из-за плохого самочувствия?

— Именно поэтому так важно, чтобы вы вспомнили того, кто покинул подъезд незадолго до вашего появления, — настаивала я. — Слышали о ночном нападении, которое произошло в вашем дворе? Скорее всего, эти два события связаны.

— Простите, но я и вправду никого не видела. — И девушка испуганно тихо спросила: — Это же не значит, что он еще в доме?

— Нет. Думаю, он уже далеко отсюда. — Я поднялась с дивана.

— Я вызову такси. — Девушка записала мой домашний адрес и помчалась к телефону.

Такси приехало через десять минут. За это время я привела себя в относительный порядок. У моей спасительницы отыскался лейкопластырь, которым я залепила рану на виске. Удар пришелся вскользь. Если б не моя реакция, последствия могли быть гораздо серьезнее. А так всего лишь кожа рассечена да небольшой кровоподтек. «Интересно, чем он меня приложил?» — гадала я, разглядывая свое отражение в зеркале. Девушка, озабоченно качая головой, наблюдала за мной, но на госпитализации больше не настаивала. Когда пришло сообщение о том, что машина подана, она проводила меня до двери, а как только я вышла, закрылась на все замки.

Я залезла в машину и, откинувшись на спинку сиденья, закрыла глаза. Выходит, он следил за мной? Как давно? За весь день я ни разу не почувствовала слежки. Ни в больнице, когда посещала Алину, ни в доме Валерии. Даже пока обходила квартиры в Алинином дворе, никого подозрительного я не видела. Как он вычислил, где меня искать? И как он вообще обо мне узнал? Или он приехал сюда, чтобы прояснить ситуацию с последней жертвой? Он ведь мог не знать, что девушка осталась жива. Услышал, как я расспрашиваю соседей, и решил припугнуть. Да нет, он явно караулил меня. Что он там говорил? Что я сама виновата, потому что стала помогать строптивицам. Он знал, зачем я здесь, и был этим крайне недоволен.

Что еще он говорил? Я попыталась воспроизвести в памяти всю тираду. Слова всплывали неохотно. Что-то вроде «потеряли разум». Это наверняка про погибших девушек. И еще он упоминал валькирию. Точно. Он сказал: «Подпали под гипноз валькирии». Это уже о Елене, не иначе. И голос такой знакомый. Где я могла его слышать? Мягкий, с присвистом. И обороты кажутся знакомыми. Будто мне уже кто-то все это говорил. Только вот кто? Проклятая головная боль! Не дает сосредоточиться. Думай, Татьяна, думай. Я сжала голову ладонями, пытаясь унять барабаны, стучавшие в висках.

— Вам плохо? — спросил водитель, бросив взгляд в зеркало заднего вида. — Может, в больницу? Я смотрю, у вас рана на голове.