Людмила Герасимова - Зачем дана вторая жизнь

Максим гостеприимно распахнул переднюю дверь светлой «Мазды». Девушка отрешённо села в кресло и, услышав «пристегнитесь», потянула ремень безопасности — взгляд скользнул по пятну на кофточке, и она покачала головой.

— Может, теперь скажете, как вас зовут? — спросил парень, выезжая с парковки.

— А зовут все по-разному, — равнодушно ответила пассажирка, рассеянно глядя через стекло на дорогу. — Еленой, Леной, Алёной, Алёнкой, Ленусей.

— Значит, Еленой! — констатировал факт водитель и, взглянув на девушку, уточнил: — Прекрасной или Премудрой?

Она фыркнула, как молодая кобылка. Максим поглядывал на неё в зеркало. И правда, похожа на подросшего жеребёнка: тонкая, длинноногая, с прямыми каштановыми волосами ниже плеч, ровной чёлкой над бровями вразлёт. С удовлетворением отметив про себя насмешливый взгляд зелёных слегка раскосых глаз в ореоле пушистых ресниц, нежную персиковую кожу на высоких скулах, тонкий профиль и капризный рисунок неровно подкрашенных губ, сделал вывод, оказалось, вслух:

— Пожалуй, Прекрасная!

— Что? — не поняла Лена, думая о чём-то своём.

Максим вырулил на дорогу:

— Так куда едем?

— К бабушке.

— А где живёт наша бабушка? — терпеливо переспросил он, пригладив свободной рукой короткие светло-русые волосы.

— А! В районе Марьиной рощи.

— Далековато, — то ли вздохнул, то ли обрадовался водитель. — Придётся заправиться по дороге.

Пассажирка кивнула, продолжая смотреть перед собой. В салоне на время воцарилось молчание. Затем она произнесла:

— Кажется, я потеряла работу: меня уволят за прогул.

— А хотите, я пойду с вами и объясню вашему начальнику, как всё случилось. Ведь я свидетель.

— Нет! Ни в коем случае! Будет ещё хуже!

— Почему? — не понял Максим и, не дождавшись ответа, предложил: — Тогда надо взять больничный!

— Кто же мне даст? Я ведь здорова!

— У меня есть приятель — врач. Вот заберём ваш ключ у бабушки, вернёмся к вам домой за паспортом и полисом, и поедем к нему в поликлинику.

— Почему вы мне помогаете? — наконец взглянула на Максима Лена, и с удивлением подумала: «Надо же, глаза какие синие!».

— Видно, суждено мне быть сегодня вашим ангелом-хранителем, — ответил он, поворачивая к заправочной станции.

Далеко впереди в том же направлении двигалась красная «Ока». Сильная «Мазда», быстро сокращая расстояние, догоняла крохотную машинку.

— А вам на работу не надо? — поинтересовалась пассажирка. — Вас самого не…

Воздух всколыхнул оглушительный взрыв; и последнее, что увидела перед темнотой Елена — море огня на заправочной станции, и красную «Оку», кубарем летящую на них.

Лена медленно приходила в себя. Она куда-то ехала на спине головой вперёд в странном беззвучном пространстве. Над ней нависло белое небо с большими круглыми звёздами, выстроенными, как на параде, ровными рядами. Хотелось оглядеться, но от боли закрылись глаза: в голове разрастался огненный шар, он заполнил всё пространство внутри и горячей лавой потёк из ушей и глаз. Движение прекратилось. Её взяли за ноги и под плечи и, поддерживая голову, осторожно переложили на твёрдое и холодное…

Боль внезапно ушла. Стало легко и приятно! Сверху можно наблюдать за вознёй людей в голубых костюмах, шапочках и масках — безликих, безмолвных, суетящихся над неподвижным телом, опутанным проводками и трубками.

— Ой! Так это же я! — догадалась Лена.

Захотелось спросить, что происходит, но губы почему-то не слушались, и голос не звучал. Надоело висеть под потолком, и она вылетела сквозь матовые стеклянные двери в пустой коридор. Он уходил далеко вперёд и заканчивался особенным манящим светом. Лену потянуло туда: казалось, там спасение, нечто прекрасное, чего желала она все двадцать лет своей жизни, и там она обретёт полное счастье.

И она устремилась к свету, пока непонятная сила не удержала её, и Лена оказалась внутри палаты у кровати, где с трубкой во рту лежал её спаситель, а рядом в прозрачном цилиндре с лёгким шумом равномерно поднималась и опускалась гармошка. От его левой руки тянулись провода к аппарату — по экрану с противным писком бежали кривые дорожки. Девушка опустилась на край кушетки, пытаясь рассмотреть в полумраке Максима. Именно такие лица рисуют настоящим героям: высокий открытый лоб, почти сросшиеся на переносице тёмные брови, прямой нос, и волевой, чуть раздвоенный подбородок.

Неожиданно та же невидимая сила потянула её назад, в операционную, и она снова зависла над распластанным телом. От него, снимая маски, понуро отходили одинаково одетые люди. В тишине печальным эхом прозвучал мужской голос:

— Надо сообщить родственникам. Такая молодая! Красивая! Ей бы жить да детей рожать…

Стало невыносимо жаль себя ту, одиноко лежащую на белом столе, и Елена плавно вернулась в свою оболочку. Монотонный печальный звук сменился радостным пиканьем, и люди в операционной метнулись к ожившей больной.

Игривый солнечный зайчик прыгнул на бледное лицо спящей девушки, скользнул по бинту на голове и уселся на правое веко, щекоча мягким светлым теплом тонкую нежную кожу. Лена открыла глаза и сразу зажмурилась: в окно над короткими белыми больничными занавесками потоком вливался мощный солнечный свет. Совсем как в то злополучное утро, когда её разбудили солнечные лучи, и она обнаружила замершие в три часа ночи стрелки будильника и разрядившийся мобильник, а мелкие цифры внизу экрана телевизора показали восемь часов двенадцать минут. Ей бы тогда остаться дома, и не было бы операции и больницы, но она сбросила на пол ночную рубашку и заметалась по квартире, на ходу пытаясь застегнуть непослушный лифчик.

— До работы меньше часа! Кому сказать, не поверят: отказали сразу два будильника! — бормотала она, вскочив в ванную и плеснув в лицо водой.

В комнате Лена схватила одежду, севший телефон и зарядное устройство — в прихожей всё полетело на комод. Она впрыгнула в узкие джинсы, извиваясь змеёй; тесная водолазка с трудом налезла на вспотевшее тело. В зеркале отразилось бледное лицо с горящими глазами, дрогнувшая рука криво нарисовала оранжевый овал на губах, щётка дважды чесанула длинные волосы. Туфли, к счастью, ждали перед дверью. Больно вывернув левую ногу и чуть не сломав каблук, Лена открыла замок и, дёрнув висевшую на вешалке сумку, шагнула за порог, но тут же рывком была возвращена назад.

— Что за чёрт! — оглянулась она.

Сумка, обвившись ремешком вокруг крючка, не хотела покидать законного места. Лена со злостью дёрнула её на себя — тонкий ремешок издал жалобный звук и, вырвав крючок из гнезда, больно хлестнул по руке. Ладонь разжалась — сумочка упала на палас, всё содержимое вывалилось и раскатилось.