Татьяна Коган - Персональный апокалипсис

Они достигли разрядки с разницей в несколько секунд и откинулись в отрешенном блаженстве на скомканных простынях. Оргазм опустошил их, милосердно отняв все мысли до единой.

Софочка отложила книгу и с удивлением обнаружила, что розовая полоса зари делит окно пополам. Она так увлеклась чтением, что не заметила, как прошла ночь и наступило утро. История бедного студента, зарубившего старуху и ее слабоумную беременную сестру, оказалась захватывающей. Все в романе было необычным: сюжет, язык, образы. В школе, на уроках литературы, ей приходилось знакомиться с обязательной программой, но она читала по диагонали, а то и вовсе слушала краткие пересказы подружки-отличницы. Софье и в голову не приходило, что классические произведения могут увлекать похлеще голливудских фильмов. И главное, какие там фразы… Текст течет, как вода по плоскогорью, переливается, журчит. Нигде прежде она не встречала таких утонченных, красивых описаний. Она вместе с главным героем брела по серым улочкам Петербурга, спотыкаясь о кособокие булыжники мостовой, минуя кованые ограды и выбеленные фасады зданий, вдыхая запахи канав и помоек, плавясь в пыльной духоте лета…

И этот призрачный и вместе с тем болезненно реальный город, и его обитатели, так сильно отличающиеся от всего, что она раньше видела, очаровали ее. Софочку дважды возили в Санкт-Петербург ее ухажеры, но культурная программа исчерпывалась перемещением из номера люкс гостиницы в ресторан и обратно.

Она с нежностью посмотрела на матовую обложку книги. Как же так? Как же она жила, не зная, какой удивительный, непознанный мир таится на бумажных страницах?

Некоторые предложения в романе Софья перечитывала несколько раз, находя новый смысл и наслаждаясь плавностью фраз. Правда, ей приходилось регулярно заглядывать в онлайн-словарь и читать многочисленные сноски, чтобы понять смысл некоторых слов. Например, «процентщица». Или «вакзал», оказавшийся далеко не вокзалом с поездами, а чем-то вроде пивной. Или еще сотня-другая устаревших слов, о которых она не имела представления.

Софья откинулась на подушку, мечтательно наблюдая за безоблачным рассветным небом и улыбаясь непонятно чему. Она не сделала ничего особенного – всего лишь прочитала книгу, но эмоции переполняли, как если бы она только что прыгнула с парашютом. Софа закрыла глаза, представив себя на аскетическом, унылом берегу где-нибудь в Исландии. Со стороны моря надвигается сизый туман и постепенно опутывает окрестности. И вот уже она не видит ничего, кроме плотной ватной завесы. Она опускает взгляд и ахает: галечная почва под ее ногами истончается, становится прозрачной, пока вовсе не исчезает, открыв под собой глубокую пропасть. Софочка медленно падает вниз – так медленно, как будто съезжает по пологому склону. Страха нет, лишь недоумение. Она вскидывает голову вверх и видит Андрея. Он молча наблюдает за ней.

Темные волосы, короткая стильная стрижка. Карие глаза в обрамлении черных ресниц. Прямой нос с еле заметной горбинкой. Тонкие губы красивой формы. Все в мужчине осталось прежним, вплоть до одежды. За исключением одного. В руке он держал топор.

Софья вздрогнула и проснулась.

Часы показывали третий час пополудни. Она потянулась и нехотя сползла с кровати. Набитый деликатесами холодильник оставил ее равнодушной: впервые за долгое время ей вдруг захотелось домашней еды. Она быстро умылась, привела себя в порядок и спустилась вниз, в продуктовый магазин. Пятнадцать минут спустя она вернулась домой с пакетом, наполненным картошкой, овощами, луком и говядиной.

Поставила на плиту кастрюлю с водой и нарезала продукты, пританцовывая под музыку и представляя себя ведущей кулинарного шоу.

Очень скоро суп был готов. Софья добавила специй и сушеного укропа, помешала, попробовала.

– Восхитительно! Наши телезрительницы просто обязаны записать рецепт и побаловать себя и своих близких этим простым в приготовлении, но очень вкусным супчиком!

Она налила себе полную тарелку, а потом еще добавки. Мама привлекала Софочку к кулинарному делу с самого нежного возраста, желая вырастить из нее идеальную невесту. Лет с пяти Софочка принимала активное участие в приготовлении обеда – помыть морковку, помешать ложечкой подливку, выяснить, достаточно ли соли. В двенадцать лет она сама могла соорудить приличный обед.

– Когда женщина вкусно готовит, мужчина с радостью будет возвращаться домой, – говорила мама.

Сейчас Софья уже не столь серьезно относилась к ее словам. Во-первых, саму маму умение печь пироги и жарить котлеты не спасло – отец сбежал от них, едва дочке исполнился годик. А во-вторых, некоторым мужчинам нужна принцесса, а не кухарка – так сказал Гива, когда она однажды попробовала угостить его домашним ужином. От оброненной им фразы у нее тогда остались смешанные чувства – с одной стороны, приятно быть принцессой, а с другой – она ведь старалась. А он даже не попробовал.

Позвонил Гива, предупредил, что будет через двадцать минут. Он никогда не заявлялся неожиданно, всегда давал ей время нарядиться. Софочка побежала в спальню, схватила косметичку и блузку, ударилась мизинцем о дверь, взвизгнула, захромала и допрыгала до ванной.

Стрелки на веках получались неровными. Софья стирала их и рисовала заново, и снова стирала, постепенно впадая в бешенство. Да что с ней такое? Обычно доведенный до автоматизма процесс занимал минимум времени. Глаза покраснели, она выдвинула ящик тумбочки в поисках «Визина», но капли никак не желали находиться. Она дернула ящик сильнее, и он грохнулся на пол со всем содержимым.

– У тебя там все в порядке? – послышался игривый голос за дверью.

Георгий Сергеевич уже поднялся в квартиру – у него имелся свой ключ.

– Да, милый, я почти готова! Дай мне пять минут! – крикнула она, поспешно собирая вываленные на пол тюбики, коробочки и баночки с кремом.

Софья оперлась ладонями о края раковины и сделала глубокий вдох. Затем в очередной раз умылась, закапала в глаза (чертовы капли стояли на видном месте!) и быстро нанесла макияж. Расчесалась, переоделась и критически оглядела себя в зеркале. Хорошенькая. Расстегнула две верхние пуговицы на блузке и небрежно спустила ее с одного плеча. Сбрызнула запястья духами и только после этого вышла из ванной.

– Красотка моя! – Гива раскрыл объятия и привлек девушку к себе. – Я соскучился.

– Я тоже.

– Угадай, что я привез бейбичке в подарок? – Он всегда называл ее этим исковерканным американским словечком и произносил его без «й», протяжно – «бээ-бичка», напоминая баранье блеяние.

– Не дразни! Я все равно никогда не отгадываю! – Она демонстративно надула губки.