Татьяна Коган - Персональный апокалипсис

– Чего ты к лавке приклеился? – прокричала она, поманив Андрея. – Присоединяйся!

– Я не умею.

– Что? – Она заскользила к нему, затормозив у кромки льда. – Как это не умеешь? У тебя же коньки есть!

– Я их давно купил. С тех пор и валялись, – объяснил он.

– Я тебя научу! Вставай! Ну же! – она потянула его за рукав куртки.

«Что за щенячье развлечение?» – подумал он и подчинился.

– Вот как надо, – командовала Софья, стараясь не выдать своего волнения. Он сжимал ее ладонь, и между пальцами было горячо…

Андрей старательно копировал движения, и вскоре у него стало получаться – даже умудрился проехать целый круг и не упасть. Софья хлопала в ладоши.

«Не выгуливают ее, что ли? Едет ночью не пойми куда, не пойми с кем! И радуется, как ребенок».

Катались до одури. Когда уставали, падали прямо в снег и лежали на спине, разглядывая беззвездное городское небо. Андрей расслабился, и осознание близости персонального апокалипсиса, к которому он долго стремился, размылось, утратило остроту. Это произойдет скоро. Но не сейчас. Сейчас ему просто хорошо – от забившегося за шиворот снега, от ноющих с непривычки лодыжек, от незатейливой приятной компании.

– Что-то я выдохся, – признался он, вытирая взмокший лоб.

Софочка тоже устала, но возвращаться домой не хотела. Она и не помнила, когда вот так веселилась в последний раз. Ее поклонники были намного старше, и развлечения у них были соответствующие возрасту – скучные и серьезные. С Лилей она иногда отрывалась на дискотеках, но для «народных забав» подруга была слишком пафосной.

Девушка с тоской посмотрела на сверкающее блюдце льда, мечтая задержаться здесь хотя бы на полчаса. Она уже собиралась предложить Андрею сделать еще пару кругов, но прикусила язык. Нельзя вести себя как бродяжка, которую пустили на несколько минут в супермаркет и разрешили бесплатно взять продуктов. Тянуть обветренные, в заусенцах пальцы к полкам, хватать еду, стремясь унести как можно больше, ронять, пытаться поднять и удержать, а времени уже не остается, ее вот-вот вышвырнут прочь, а она все набирает и набирает, пихает за пазуху, надеясь, что этого ей хватит хотя бы на неделю сытой жизни на улице.

– Тогда будем собираться! – с напускной веселостью произнесла Софочка.

Перелезли через забор по отработанной схеме, сели в машину. Андрей включил радио «Классика» и тронулся с места.

В салоне было тепло и уютно. Мелькавшие за окном огни казались Софье шлейфом метеоритов в далекой вселенной, а сама она находилась в маленьком звездном корабле, управляемом молчаливым пилотом. Андрей остановил корабль, вышел в открытый космос, купил сигарет…

– Твой подъезд.

Софочка вздрогнула от неожиданности, с сожалением понимая, что приключение завершилось.

– У меня для тебя кое-что есть, – смущаясь, произнесла она и полезла в карман куртки, доставая мутноватый, болотного цвета камешек в мелкую крапинку.

– Хм, спасибо, – Андрей взял подарок и подбросил его на ладони, рассматривая.

– Это змеевик.

– Ага.

– Его еще называют серпентин, – уточнила Софа. – Это очень коварный камень, обладающий собственной волей. Он оберегает лишь того, кто ему приглянулся, кто стремится узнать себя и свою дорогу. В этом случае змеевик работает как компас, только указывает «ненужное» направление и помогает избегать неправильных решений. Мне почему-то кажется, что вы поладите и он принесет тебе душевное равновесие.

Андрей молчал, не понимая, как реагировать, и Софья добавила:

– И еще он считается талисманом деловых людей и излечивает душевные недуги.

– Вот даже как, – хмыкнул Немов, с интересом поглядывая на девушку. Она была такой забавной, искренне веря в эту ахинею.

– Есть даже одна легенда про этот камень, – Софья расценила его ухмылку как одобрение. – При специальной обработке змеевик расщепляется на тонкие нити, из которых можно сделать ткань. Однажды уральские мастера пошили скатерть из волокон змеевика и застелили ею стол, за которым обедал Петр Первый. Когда посуду унесли, Никита Демидов сдернул вымазанную жиром и вином скатерть и бросил в огонь камина. Пламя уничтожило все пятна, очистив ткань. Демидов выхватил целую и невредимую скатерть, встряхнул ее и снова накрыл стол, чем сильно удивил царя.

– Я тоже удивлен, – признался Андрей. – Ты не производишь впечатления человека, знакомого с российскими самодержцами.

– Да я и не знакома, если только они не связаны с какой-нибудь симпатичной историей про камни, – хихикнула Софочка. – Про камни я читать обожаю. Знаешь, о чем я мечтала в детстве?

– О чем?

– Я мечтала не о принце, не о бальном платье и хрустальных туфельках, а о большом сундуке, набитом драгоценными самоцветами. Я представляла, как запускаю в них руки, беру пригоршнями, и они тяжелые, холодные, мерцают, переливаются на свету. Потихонечку собираю себе такой сундук.

– Очень мудро. Драгоценные камни – неплохой объект для долгосрочного инвестирования, – с улыбкой одобрил Андрей. – Я бы тоже не отказался от такого сундука.

– Дело не в их цене. Мне нравятся и самые скромные камни, не стоящие почти ничего. Они меня завораживают. Каждый обладает уникальными свойствами…

– Ты ведь понимаешь, что это красивые сказки? Никакими свойствами они не обладают. Не спасают, не защищают.

– И спасают, и защищают, – упрямо возразила Софья. – Если ты в это не веришь, еще не значит, что это не работает.

– О’кей, в таком случае почему усеянные тоннами самоцветов короны не спасали царей ни от болезней, ни от насильственной смерти? – подначил ее Андрей.

– Потому же, почему молоко, селедка и фрукты по отдельности полезные, а вместе вызывают понос. Камни все разные, их нельзя сваливать в кучу, не учитывая их совместимость, – терпеливо объяснила Софочка.

– Ладно-ладно, сдаюсь, – Немов шутливо поднял руки, изображая капитуляцию. – Эту стену мне не пробить.

– Не знаю, о какой стене ты говоришь, но камни живые! – с пылом отозвалась она. – Те же кристаллы, например, алмазы, изумруды, кварцы – они же растут, понимаешь? А французские ученые даже эксперименты провели, доказывающие, что и обыкновенные булыжники обладают чем-то вроде процессов жизнедеятельности, дышат и даже двигаются. Правда, все у них очень медленно – на один вдох уходит от трех дней до двух недель, что в общем-то логично, учитывая, сколько они существуют. К камням подсоединяли электрокардиограф и обнаруживали слабую пульсацию, представляешь? Так что вполне возможно, это какая-то неизученная форма жизни. – Софья поймала рассеянный взгляд Андрея и спохватилась: – Извини, я о камнях могу часами говорить, если меня не остановить. Я просто хотела как-то поблагодарить тебя. Я ведь оформляю сейчас помещение бара…