Татьяна Луганцева - Сходняк снежных лавин

– Яна, как ты?

– А ты как думаешь? Что тут вообще происходит? – поморщилась она.

– Я сам в шоке! Вернулся, а там уже крик, ругань… Ты лежишь бледная и безмолвная, как в сказке, красавица в хрустальном гробу… то есть ты без гроба лежишь, но с пробитой головой. Извини, я волнуюсь.

– Ничего, ничего. Просто ты поразил меня знанием наших сказок.

Яна осмотрелась. Она находилась в не очень большой комнате с окнами-бойницами, отчего сразу стало ясно, что ее перенесли внутрь замка. Лежала она на широченной массивной кровати под балдахином с золотыми кисточками. Марек сидел рядом, а невдалеке стояли перепуганные и сконфуженные Надежда, Наташа и Слава. Не хватало Татьяны Павловны и Лелика, чтоб им пусто было.

– Простите, так нехорошо получилось… если бы мы только знали, что такое может случиться… – снова хором заговорили русские.

– Можно не сейчас, а? Не хочу никого видеть, – сказала Яна, и народ, рассыпаясь в извинениях, удалился.

– Я вызову врача. Ты хоть и недолго была без сознания, но все равно, – Марек сделал попытку встать.

– Нет! Не надо мне никаких врачей! Шишка на голове – пустячное дело, пройдет. Надо же, не успела приехать в страну, как уже по куполу получила… Но ничего, оклемаюсь.

– Болит? – Касински явно сильно за нее переживал.

– Немного. Это я в замке?

– Да. Я отнес тебя в твои апартаменты. Они самые просторные, другие комнаты еще меньше. По-идиотски тут все устроено. Замок очень древний и очень, по большому счету, тесный. Раньше люди ниже ростом были, им хватало.

– Зато монументально и историей пахнет, – вздохнула Яна.

– Тебе надо поесть. Сможешь пройти метров сто?

– Смогу, конечно. Я голодна как волк! А кто эти люди?

– Которые напали на тебя? – уточнил хозяин.

– Ну, да…

– Мне так неудобно… Дело в том, что замок государство подарило моему другу за особые заслуги перед ним.

– За какие же заслуги можно подарить целый замок? – заинтересовалась Яна.

– Он очень известный ученый. Еще не так давно Норвегия была преимущественно промысловой страной. Народ жил бедно, климат считался плохим, полезных ископаемых в недрах не так уж много. Занимались рыбной ловлей и продавали улов в разные страны.

– Норвежский лосось и сейчас ценится во всем мире, – нахмурилась Яна, боясь прикоснуться к своему затылку.

– Ценится. И добыча идет. Но на одном лососе в число развитых стран не войти. Норвегия как бы состояла из рыбацких поселков. Кстати, был развит еще промысел сардин в начале прошлого века, и вот в этом замке открыли самый крупный в мире завод по производству консервов, именно сардин – в масле и в томате. Вот какую роль играла рыбная промышленность, раз даже памятники архитектуры отдавались под консервные заводы!

Марек помог Яне подняться, повел ее, поддерживая, из комнаты и продолжал рассказывать:

– А после Второй мировой войны завод закрыли, цех опустел… Позже государство повернулось, так сказать, лицом к таким вот зданиям, несущим в себе, как ты правильно подметила, целый пласт истории. А уже к концу двадцатого века в Норвегии была найдена нефть.

– Вот! Я поняла, почему вы так развились. Нефть – это вам не сардины! – воскликнула Цветкова.

– Совершенно верно. Государство всю свою экономику сосредоточило именно на ней, на нефтюшке. Но тут была одна особенность рельефа. У вас-то в России нефть везде…

– И правда. Я слышала, есть земли, где палку воткнешь – там и нефть обнаружится, – похвасталась Яна, словно сама была президентом нефтяной компании.

– А у нас нефти на суше совсем нет.

– Как это?

– Только в море, под большим слоем ледяной воды. Добывать ее было безумно тяжело. Просто адский труд! Чтобы построить нефтяную платформу, одну только вышку, уходило много времени и сил. Бедные рабочие на месяц уезжали жить на эту платформу, подставляли свои лица холодным, просоленным ветрам. Затем их с хроническими заболеваниями дыхательной системы, почек, половой системы увозили на континент на лечение и привозили следующую партию… Люди на платформах гибли. Один раз в ледяной шторм погибли сразу тридцать шесть человек, вся страна была в трауре. И тем не менее все понимали, что нефть – единственный шанс для государства выбраться из нищеты и консервов с сардинами, поэтому разработки продолжались. Буквально на трупах…

У Яны от таких слов даже мурашки побежали по коже.

Они с Мареком шли по длинному коридору замка с низким потолком. С одной стороны располагались покои замка за деревянными резными дверями, а с другой стороны были окна-бойницы, украшенные цветными витражами, явно уже современного производства, но в старинном стиле.

– Ведь вы нашли нефть очень поздно… то есть недавно. Почему было не попросить помощи у тех стран, которые занимались морской добычей нефти много-много лет?

– Интересный вопрос… Очень интересный. – Марек свернул на грубую каменную винтовую лестницу, каждая ступенька которой была словно выдолблена вручную.

– Я знаю две причины, по которым Норвегия обошлась своими силами. Во-первых, такого прецедента все-таки не было ни в одной стране. Чтобы только добыча велась в воде, и не просто в воде, а в ледяной! И потом, за все технологии и помощь пришлось бы отдавать до пятидесяти процентов прибыли. А наш народ рассудил так: раз полезное ископаемое наше, то только мы и вправе распоряжаться прибылью от него на все сто процентов. Это же был дар свыше, словно подарок всем жителям страны во спасение от нескончаемой рыбной ловли. И страна не хотела упустить свой шанс.

– Понятно.

Яна продвигалась вперед, все время пригибая голову, так как боялась удариться о каменные ступеньки раненой головой. Вышли во внутренний двор замка, и гостья залюбовалась видом на синий фьорд, на высокую гору со скалистым обрывом и ухоженную территорию дворика.

– Какая красота!

– Да, очень красиво. Я из этой страны никуда не уеду, – с улыбкой, весьма загадочной, откликнулся Марек.

– А я тоже много где была, но из России не уеду, – сразу же высказалась Яна.

– Я тебя и не агитирую. Здесь надо родиться. Любить суровую природу Норвегии, ее историю… У вас в России история тоже дай боже!

– Это да! – вздохнула полной грудью Яна. – Так как же государство наладило свою экономику?

– Ну да, я не договорил… При допотопных методах добычи гибли люди, а нефть качалась с очень низкой скоростью. Не знаю, как это называется по-научному, но скорость – очень важный показатель. Но даже достигнутый минимум добычи дал скачок экономики сразу и весьма ощутимо. А потом один парень с мозгами от самого бога, гениальный ученый в нескольких областях науки, сделал несколько очень важных открытий вообще для человечества и для Норвегии в частности. И был удостоен Нобелевской премии и всемирного признания. А в Норвегии теперь совершенно спокойно бурят морское дно и добывают нефть не только вблизи берегов, нефтяники больше не гибнут, и скорость закачки стала очень высокой, такой же, как если бы бурили на суше. Короче, у парня не мозги, а какой-то математический агрегат, компьютер будущего поколения. Именно благодаря его таланту нефтедобыча в Норвегии вышла на такой уровень. Теперь мы – одна из самых развитых стран. А ведь прибыли от добычи черного золота делятся на всех жителей, поскольку считается, что ископаемое сокровище принадлежит всем, – торжественно завершил рассказ Касински.