Наталья Александрова - Венец Гекаты

Экскурсия уже подходила к концу, когда Бромелиус, тяжело вздохнув, проговорил:

— Расстраивает меня Серафим! Несколько дней уже не ест, не играет… сидит в углу дивана, такой грустный… вы, как котовладелец, должны меня понять…

— Что вы говорите? — переполошился Старыгин. — А ветеринара вызывали?

— Разумеется! Но ветеринар попался какой-то невнимательный и, извиняюсь, бестактный. Сказал, что это у Симы возрастное и чтобы я не обращал внимания… а как я могу не обращать внимания? Это же мое самое любимое существо!

— Я вас очень понимаю! — искренне проговорил Дмитрий Алексеевич, у которого мелькнула некая корыстная мысль. — А сколько ему лет, вашему Серафиму?

— Четырнадцать! — гордо ответил Бромелиус. — Но он в очень хорошей форме.

— Я бы хотел на него взглянуть! — решительно заявил Дмитрий Алексеевич. — Знаете, кое-какой опыт у меня все же есть.

— Я вам буду очень признателен! — оживился Бромелиус. — Если вы не против, поедем прямо сейчас. Я живу совсем недалеко, за двадцать минут доберемся.

— А как же работа? — удивился Старыгин.

— Моя основная работа — привлекать в фирму клиентов, а не сидеть у себя в кабинете.

По дороге Старыгин попросил остановиться возле зоомагазина и купил там пакет свежей травы.

— Травка — это самое лучшее лекарство для кота! — заявил он авторитетно.

— Не знаю, будет ли он ее есть? — засомневался Бромелиус. — Он даже свои любимые лакомства в рот не берет.

Ехали они действительно недолго.

Бромелиус жил в хорошем «сталинском» доме неподалеку от Смольного.

Поднявшись на третий этаж, они вошли в просторную квартиру, где царил такой стерильный порядок, какой бывает только в доме старых убежденных холостяков.

— Серафим! Сима! — позвал хозяин, едва переступив через порог. — Вот видите, он даже не отзывается! А раньше непременно встречал меня у дверей.

Они прошли в гостиную, и первое, что Старыгин увидел, был изящный круглый столик на одной ножке в стиле ампир — тот самый гефидон , который он знал по рисунку Боровиковского. Не веря в свою удачу, Дмитрий Алексеевич едва удержался, чтобы не устремиться прямиком к этому столику.

«Не ошибся старый дворецкий! — подумал он, вовремя остановившись и сдержав свой порыв. — Как он и предполагал, комиссар Бромелиус не отдал гефидон детдомовцам, а забрал его к себе домой. Ну, зато столик и сохранился до наших дней».

Бромелиус же бросился в другой угол комнаты — туда, где на старинном диване со спинкой красного дерева возлежал черно-белый кот, чья цветная фотография украшала рабочий стол Андрея Виссарионовича.

Правда, кот выглядел гораздо хуже, чем на фотографии.

Шерсть его утратила блеск и свалялась, глаза потухли, и выражение морды было страдальческое.

— И правда, он выглядит больным! — всполошился Старыгин. — Скажите, а чем вы его кормите?

— Ну, утром и вечером — сухим кормом… я покупаю самый лучший, для пожилых котов, с витаминами и минералами.

— И это все? — недоверчиво осведомился Дмитрий Алексеевич.

— Ну, конечно, иногда я даю ему что-нибудь вкусненькое.

— Что, например?

— Ну, кусочек ветчинки или котлетку… в последний раз — немножко гусиного паштета.

— Гусиного паштета?! — в ужасе переспросил Старыгин. — Чему же вы удивляетесь? Для пожилого кота это слишком жирная пища! Это слишком большая нагрузка на печень. Неудивительно, что он заболел! Гусиный паштет и для нашей-то печени тяжеловат, а коту, да еще немолодому, он полностью противопоказан!

— Но он так просил…

— Мало ли что просил! Что-что, а попрошайничать они умеют. Видели бы вы, как мой Василий выпрашивает у меня всякие вкусности! Нет, хороший хозяин должен иметь железную волю. Если вы любите своего кота и хотите, чтобы он прожил долго и счастливо, — необходимо соблюдать диету.

— А сейчас-то что делать?

— Попробуйте предложить ему травки.

Бромелиус с сомнением развернул пакет.

Неожиданно кот оживился, повел ушами и спрыгнул с дивана.

— Видите, он сам понимает, что ему требуется!

Хозяин вместе с котом удалились на кухню, а Старыгин, проводив их взглядом, устремился к столику.

Вспомнив наставления Василия Васильевича Сверчкова, специалиста по мебельным тайникам, Старыгин присмотрелся к произведению мебельного искусства.

Это было, несомненно, изделие знаменитого французского мастера Жакоба-Демальте. Изящные формы столешницы, тонкая резьба, безупречные линии отделки…

На первый взгляд Старыгин не замечал никаких признаков тайника. Вполне возможно, что его здесь и нет, тогда придется продолжить поиски в другом направлении.

С кухни доносился умильный голос Бромелиуса:

— Кушай, мой хороший! Кушай, мое золотко!

Видимо, травка пошла на «ура».

Старыгин опустился перед столиком на ковер, внимательно разглядывая резную ножку.

Ее густо покрывал изящный орнамент в виде переплетающихся венков и копий. Дмитрий Алексеевич повернул столик вокруг оси, чтобы осмотреть другую сторону.

Декоративный узор и с этой стороны был строго симметричным. Венки и копья сменяли друг друга через равные интервалы. Теперь Старыгин смотрел на столик снизу, там, где изящная резная ножка крепилась к столешнице. Ему показалось, что в одном месте узор резьбы немного изменен. Он прикоснулся к резному венку и понял, что он ничем не отличается от соседних, просто почему-то сильнее запылился. Однако, дотронувшись до этого венка, Дмитрий Алексеевич скорее почувствовал, чем услышал легкий щелчок. Он внимательно оглядел столик, но на первый взгляд с ним ничего не произошло. Старыгин напряг зрение, разглядывая детали орнамента. Он надеялся, что, прикоснувшись к венку, привел в действие потайной механизм и где-то должна открыться секретная дверца, — но ничего подобного не произошло. Неужели щелчок ему только послышался?

С кухни доносился воркующий голос Бромелиуса. Если он сейчас вернется и застанет своего гостя в таком странном положении, Старыгину довольно сложно будет оправдаться, и, во всяком случае, он потеряет шанс более тщательно обследовать злополучный столик.

Дмитрий Алексеевич собрался встать с ковра и привести все в прежнее состояние. При этом он слегка оперся на столешницу гефидона — и чуть не потерял равновесие: под его рукой круглая столешница пришла в движение и повернулась вокруг своей оси, как завинчивающаяся крышка консервной банки, и вдруг в середине столика открылось круглое отверстие.

Видимо, этот тайник был устроен сложнее обыкновенного укрытия. Нажав на резной венок, Старыгин открыл потайную защелку, которая удерживала столешницу. После этого поворот самой столешницы привел в действие механизм тайника.

В любом случае нужно было спешить: в коридоре уже послышались шаги хозяина. Старыгин запустил руку в отверстие тайника и нащупал там конверт. Торопливо спрятал его во внутренний карман пиджака и едва успел закрыть тайник, повернув столешницу в обратном направлении, как на пороге комнаты появился Андрей Виссарионович.