Инна Бачинская - Тринадцать ведьм

— Я знаю, Леша, — перебил Монах. — Его задержали за драку со мной.

— С тобой?! — опешил Добродеев. — Ты с ним подрался? Христофорыч, ты чего? С какого бодуна вы подрались? Он же запросто мог тебя убить!

— Мог. У следствия появились доказательства того, что Шепель был дома в ночь убийства жены.

— Доказательства? — переспросил Добродеев. — Какие доказательства?

— Снимок, на котором дата. Тот, кто сделал снимок, его шантажировал.

— Ничего не понимаю! Откуда ты знаешь? — воскликнул Добродеев. — Может, сбежимся?

— Я сейчас у Иды, после драки у меня постельный режим.

Добродеев хмыкнул.

— Это не то, что ты подумал, Леша. Хочешь, приходи сюда. Я тут один, все на похоронах. Адрес знаешь? Захвати чего-нибудь… помянуть.

Добродеев прилетел через полчаса. Уставился на Монаха, открывшего дверь, рассмотрел синяк и разбитую губу.

— Христофорыч, это Шепель тебя? — спросил потрясенно. — Уму непостижимо! Где это вы?

— Здесь, около дома. Он бросился на меня с ревом: «Паршивая ищейка!» На мое счастье, там случились Светлана и ее друг Гарик, они меня отбили и вызвали «Скорую». Гарик держал Шепеля, пока не приехала полиция. Раздевайся, Леша, и будь как дома.

— Как он сюда попал? — спросил Добродеев, располагаясь в кресле в гостиной.

— Наша добрая знакомая Светлана считает, что он пришел убить Иду. Все по плану.

— А снимок у Пояркова откуда?

— Должно быть, от Иды. Она собиралась к нему сегодня утром, до похорон.

— Снимок сделала она?

— Нет, снимок сделал ее муж. Она наткнулась на него случайно.

— Он шантажировал Шепеля, а тот, не подозревая, кто шантажист, стал… лупить всех подряд, как выразилась Саломея Филипповна, — подхватил Добродеев. — А знак?

— Знак… — вздохнул Монах. — Знак изобразила Ида, когда вернулась из больницы. Она не хотела отдавать следователю мобильный телефон мужа, чтобы не бросить тень на память замечательного человека, подумала, что еще одна смерть и еще один знак однозначно укажут на убийцу, что, возможно, обойдутся без мобильника… как-то так.

— Странная логика, — заметил Добродеев после паузы. — Все равно его на абажуре никто не заметил бы.

Монах пожал плечами.

— Финита? — спросил Добродеев. — Как ты сказал тогда: «Мы поймаем нашего ведьмака за лысый хвост!» Помнишь? Похоже, мы поймали нашего Чернокнижника, Христофорыч.

Монах потрогал синяк под глазом, пощупал шишку на затылке и сказал:

— Похоже, Леша. Мы поймали нашего Чернокнижника за лысый хвост. А также Ведьмака за ту же часть тела.

— Снимаю шляпу перед твоей интуицией, — сказал Добродеев. — Он тебе сразу не понравился.

— Он мало кому нравится, как я понимаю. Кликуху Кинг-Конг за красивые глаза не припаяют.

— А мы добавили еще пару: Ведьмак и Чернокнижник, — расхохотался Добродеев, пребывавший в состоянии эйфории от услышанного. — Знаешь, я уже задумал материалец… бомба! У нас в городе никогда ничего подобного не случалось! Нет, ну каков мерзавец! — Он всплеснул руками. — Креативный, с вывертом, идущий по трупам! Талант! Просто талант! Проклятая пьеса, ведьмачьи знаки… Бедный Петя Звягильский! И все из-за проклятых денег! Я дам подробный материал, уже придумал название: «Смерть шантажиста»! И смерть Крамера… перст судьбы, выражаясь высоким штилем. По заслугам!

Монах кивнул.

…Они пили коньяк, принесенный Добродеевым. Монах молчал, слегка сонный и захмелевший, вполуха внимая болтовне Добродеева…

— Леша, — сказал он вдруг. — Я хочу поговорить с Шепелем. Сможешь организовать?

— Поговорить с Шепелем? — Добродеев поперхнулся. — Зачем?

— Ну, скажем, меня интересуют некоторые аспекты психологии убийцы. Поговори с Поярковым. Ты для них столько сделал, он не откажет. Скажешь, хочешь писать статью, с каковой целью нанял психолога и экстрасенса… то бишь меня, для проникновения во внутренний мир преступника… как-то так.

— Не знаю, Христофорыч, я попробую, — с сомнением сказал Добродеев. — Но ты же сам понимаешь…

— Попробуй, Леша. Я немного посплю, если ты не против. Не уходи, скоро придут Ида и Светлана… расскажут про похороны. Возьми какую-нибудь книгу в кабинете…

Заслышав скрежет ключа, Добродеев поспешил в прихожую. Это были Ида и Светка, обе в черном, замерзшие, с красными носами. Ида заплаканная, Светка возбужденная. Они оторопело уставились на Добродеева; Светка опомнилась первой и сказала:

— Привет, Леша! Как Олег? Ну и холодрыга! Ужас! Мы посидели немного на поминках и сбежали, там остались Гарик и Регина Антоновна.

— Христофорыч спит. Я вам сейчас чайку! — захлопотал Добродеев, определяя их шубы на вешалку.

Светка побежала в гостиную.

— Олежка, рада тебя видеть! — закричала она, плюхаясь на диван в ногах Монаха. — Ты как? Фингал приличный, ужас! И губа разбита. Ну, сволочь!

Монах открыл глаза.

— Привет, красавица. Я нормально. Ида пришла?

— Пришла. Выглядишь уже получше, а то был совсем плохой. И свитер весь в крови. Я испугалась до зеленых соплей! Ужас! — восторженно частила Светка. — Если бы не Гарик, упала бы рядом! Сердце чуть не выскочило. Слава богу, ты живой. А он, смотрю, щупает пульс, вызывает «Скорую». И тут меня как по голове шарахнуло! Это же Шепель всех поубивал! И Виточку он. Совсем с катушек слетел, урод! Это же он к Идочке шел! Ты спас ей жизнь!

Светка тарахтела, сверкая глазами. Была она жизнерадостна и румяна, размахивала руками, ахала, изображала в лицах, что сказал доктор и что ответил Гарик. И было совсем не похоже, что она явилась с печальной церемонии. Монах хотел спросить, как прошли похороны, но ему не удавалось вклиниться…

— Гарик молодец! — выкликала Светка. — Таких мужиков поискать! А тебе совсем не больно?

— Уже нет. Я теперь тебе по гроб жизни, теперь, если что, сразу ко мне, поняла? Разберемся во всех твоих проблемах.

— Ой, да ладно! Ты не голодный? Я захватила из ресторана котлеты и салат, будешь? И… — Она оглянулась на дверь. — И пиво! Гарик сказал, нельзя… ну да он пьет только ромашковый чай.

— Ах ты, моя красавица! — обрадовался Монах. — Конечно, буду. Добродеев тут кормил меня бутербродами собственного производства… — Он поморщился.

— Только попробуй! Тебе нельзя! — Ида умылась и сменила черную одежду на белый свитер и джинсы.

— Что может знать человек о том, что ему можно и чего нельзя, — философски заметил Монах.

— Леш! — закричала Светка. — Подыхаю, хочу кофе! Идочка, садись. Я на кухню к Леше. Кто хочет чай с мятой?

Монах закатил глаза.

— Как ты? — Ида опустилась на диван.

— Нормально. А ты? — Он взял ее руку.

Она с усилием сглотнула, удерживаясь от слез. Ответить ей помешал звонок в дверь.

— Это Гарик! Я открою! — закричала из кухни Светка.

Дверь распахнулась, в прихожей раздались громкие голоса. В гостиную ввалились Анжелика и Жорик с сумками. Тут же прибежала любопытная Светка.