Николай Зорин - Формула влияния

— Что там было? Как ты спасся? — издевательски пропел Игорь, нисколько не желая считаться с состоянием представителя конкурирующего канала.

Вадик ничего не ответил, лишь жестом попросил закурить — повел себя в полном соответствии с образом героя известной песни. Его так трясло, что даже если бы он и хотел хоть что-то сказать, то не смог. Игорь, окончательно развеселившись, сунул ему в рот зажженную сигарету.

Мы довели Вадика, еле переставляющего ноги, до ближайшей скамейки. Игорь ушел снимать спасение несостоявшихся самоубийц, а я осталась с пострадавшим коллегой. Способность членораздельно произносить слова он обрел лишь минут через десять, а когда наконец заговорил, рассказал кошмарную историю. Особенно для меня кошмарную, потому что совсем недавно я с подобным уже сталкивалась. На диске, который передал мне бизнесмен Кирюхин.

— Мы приехали с Виталиком Агеевым, оператором, когда вся эта хренотень была в самом разгаре, — рассказывал Вадик, испуганно на меня посматривая, — еще, идиоты, радовались, что первыми подоспели. Народ просто с катушек съехал, лез на галерею, падал, снова лез. Просто ужас какой-то! И рожи такие у всех страшные! Виталик стал снимать издалека, медленно продвигаясь вперед, я начал репортаж. Думали сделать на постепенное приближение. Но как только дошли до фонтана… — Виталик замолчал, сидел с выпученными глазами, заново переживая ужас. — Анька, у тебя нет сигаретки? — жалобно спросил он.

— Я же не курю. Да у тебя пачка из кармана рубашки торчит.

— Точно! — Он, ужасно обрадовавшись, хлопнул себя по груди. Достал сигарету, прикурил и, немного приободрившись, продолжил свой невеселый рассказ. — Как только мы дошли до фонтана, с нами случилось что-то непонятное. Во всяком случае со мной… Да нет, с Виталькой тоже. Я почувствовал непреодолимое желание забраться на крышу. Бросился к галерее, а дальше уже совсем перестал соображать. Мне хотелось одного: оказаться на крыше…

— Для чего? Ты хотел сброситься вниз?

— Нет… Не знаю… Может быть. В тот момент я об этом не думал. Просто лез по стене. Это очень трудно, там ведь практически никаких выступов, никаких карнизов. Окна высоко, да и видишь, какие они большие. А еще народ со всех сторон напирал. Не понимаю, как мне вообще удалось забраться. Но когда я туда все же залез, чуть не обделался от страха. Я вообще высоты боюсь.

— А что потом?

— Ничего, стоял на этой узкой площадке на крыше и подыхал от ужаса, пока меня не сняли.

— А где Виталик?

— Виталику повезло. Из-за камеры он не смог забраться. Но тоже пытался. Там такой мат стоял, ты бы слышала! У него никак не получалось. Хорошо, что он не догадался камеру бросить, а то тоже бы, как я, на этой верхотуре куковал.

— А пожарники и представители нашей доблестной, они как там оказались? Спасать вас залезли на крышу? — спросила я невинным тоном. Тут я, конечно, лукавила. Мне ли было не знать, как и почему оказались службы на крыше вместе с рядовыми гражданами и представителями СМИ! Видела, видела я уже однажды подобный психоз. Когда яростная толпа рвется вперед, сметая все на своем пути, когда представители власти, вместо того чтобы толпу успокоить, заражаются всеобщим безумием, когда в лицах людей не остается ничего человеческого.

Вадик прикурил новую сигарету от старой и на несколько секунд прикрыл глаза. Черты лица его застыли. Кажется, он опять стал погружаться в пережитый кошмар.

— Вадюш! — Я легонько потрясла его за плечо. — Ты как?

— Нормально. — Вадик открыл глаза и встряхнулся всем телом, как мокрая собака. Сделал несколько судорожных затяжек, щелчком отбросил сигарету и криво усмехнулся. — Пожарники и эти, будь они неладны, хреновы представители никого спасать и не подумали. Сами, как… — Тут Вадик загнул такое, что даже я, слышавшая всякое, смутилась. — Короче, перли вперед, расталкивая всех. Особенно пожарники преуспели. Подготовленные сволочи! — Вадик сплюнул. — Скалолазы! Они, наверное, нормативы сдают, чтобы по отвесным стенам ползать. А один мент мне чуть руку не сломал, когда я за раму уцепился. Спасатели хреновы! Никого они и не думали спасать.

— Понятно. — Я с сочувствием посмотрела на Вадика. — Зато у вас эксклюзив! — преувеличенно весело сказала я, чтобы его утешить. — Вы ведь с Виталиком первыми на месте оказались, успели кое-что снять. В отличие от остальной братии.

— Эксклюзив?! — непонятно с чего взвился Майер. — Да пошел он, этот эксклюзив, знаешь куда?

— Знаю, знаю, — поспешила я согласиться, опасаясь, что он опять загнет нечто совершенно неприличное. — И все же репортаж нужно как-то закончить. Я вот тоже думаю…

— Не будет никакого репортажа!

— То есть как это не будет?

— А вот так! Не будет и все!

— Но ведь это такой материал!

— Да хрен с ним, с этим материалом! — с неожиданной яростью закричал Вадик. — Сейчас найду Виталика, дернем отсюда, завалимся в какой-нибудь кабак и напьемся до собачьих чертей.

Вадик снова закурил, уж не знаю какую по счету сигарету, руки у него тряслись. Вдруг он замер, к чему-то прислушиваясь, лицо его исказилось от злости.

— А этот, как играл, так и играет, — с непонятной ненавистью в голосе проговорил он.

Я тоже прислушалась. Сквозь невообразимый шум спасателей и спасаемых различила звуки гитары.

— Что это?

— Да урод один! Я его с крыши все время видел. Тут народ с ума сходил, лбы себе расшибал, конечности терял, а этот сидел себе и на гитарке наигрывал. Вон, смотри, там, на фонтане!

Я посмотрела в сторону, куда показывал Вадик, — на краю фонтана действительно сидел гитарист. Лица его отсюда мне было не видно, но что-то во всем его облике было необъяснимо тревожное.

— Совсем шизанутым стал, — сердито проговорил Вадик.

— Стал? А ты что, его знаешь? — Прищурившись, я изо всех сил старалась рассмотреть лицо гитариста, но он был слишком далеко, и солнце мешало, слепило глаза.

— Знаю, представь себе! Вернее, раньше знал, когда они только начинали. Мой брат с ними тусовался, ну и меня иногда брал, мне тогда было лет тринадцать. Так вот, этот шизик — основатель группы «Последний этаж» Аркаша Шайтан, кликуха у него была такая.

— Почему?

— Просто то, что он писал, на трезвую голову не поймешь. И по мозгам бьет. Сначала их это прикалывало, а потом они его из группы турнули. Он стал просто невменяемым. Мог запросто посреди концерта развернуться и уйти, а мог и вообще не явиться. Ну а теперь совсем съехал. Кажется, бомжует где-то. А при всем при том главный хит группы «Алмазный слон» — это его песня. И музыка, и слова. Но об этом почти никто не знает.