Николай Зорин - Формула влияния

— Конечно. В отношении работы Федор был настоящим педантом.

— А кто об этом знал?

— Все, наверное, весь наш коллектив.

— В восемь пятнадцать Ривилис заходит в кабинет, — продолжала размышлять вслух Полина, — а в восемь семнадцать его убивают. Убийца либо вошел следом за ним, либо уже ждал в кабинете, зная, что в ближайшие пять минут Владимир Тимофеевич там не появится. Кстати, во сколько он обычно приходит на работу?

— В восемь. Владимир Тимофеевич тоже очень точный человек и никогда не опаздывает.

— Интересно, зачем он мог выйти из своего кабинета, если только пришел на работу?

— Не знаю.

— Все так точно сработано, прямо тютелька в тютельку. Минутой раньше или позже — и ничего бы не вышло. Убийце либо очень благоприятствовали обстоятельства, либо он до нюанса знал распорядок дня и привычки Федора и Владимира Тимофеевича. Пришел, трижды выстрелил, вышел… Просто удивительно! — Полина немного помолчала. — Ладно, попробуем зайти с другого конца. У Владимира Тимофеевича были враги? Простите за такой стандартный вопрос.

— Нет, врагов у него не было, — уверенно проговорила Мария Ильинична. — Я все утро думала об этом, перебирала всех его знакомых — не было среди них никого, кто мог бы пожелать ему зла.

— А у Федора враги были?

— У Федора? Ну, какие же у него враги! Он был таким мягким, таким добрым, таким хорошим человеком. Беззащитным, наивным во многом, неустроенным каким-то. В квартире у него был жуткий беспорядок. По тому, как он жил, трудно было предположить, что Федор может быть таким дисциплинированным работником. Но к нему все хорошо относились, а дети его просто обожали, хоть и немного подсмеивались. Но не зло, нет, не зло. Любимый учитель! Он ведь и сам был как ребенок. — Мария Ильинична грустно рассмеялась. — Большой ребенок, тридцати шести лет. Нет, у Федора не было и не могло быть никаких врагов.

— А с женщинами как у него складывались отношения? — продолжала Полина вынужденный допрос.

— Никак не складывались, если вы имеете в виду его личную жизнь. Давно, много лет назад, Федор пережил страшную трагедию. Он любил одну женщину, а она… — Мария Ильинична вздохнула. — С тех пор никаких женщин в его жизни не было. Федор страшно переживал, для него это стало концом всего. Личная жизнь у Федора так и не сложилась.

— Я просто пытаюсь понять, кто мог быть виноват в его смерти, найти хоть какую-нибудь зацепку, — объяснила Полина.

— Да, конечно, я понимаю, — тяжело вздохнув, сказала Мария Ильинична, — но если вы думаете, что здесь может быть замешана женщина, вы ошибаетесь. Не было в его жизни женщин. По существу Федор был очень одиноким человеком. Все к нему хорошо относились, но не было близких друзей. Разве что Володя… Владимир Тимофеевич. Но тот ведь намного старше Федора, он ему помогал, опекал, поддерживал, можно сказать, заменил отца, но был ли другом? Не знаю. Между друзьями должно быть равноправие.

— И все же Владимир Тимофеевич был самым близким ему человеком? — уточнила Полина. — Возможно, потому-то его и подставили. Будь Федор состоятельным человеком, подставили бы кого-нибудь из ближайших родственников…

— У него нет здесь никаких родственников. Отец умер, когда Федору было четырнадцать лет, мать вышла замуж и уехала в Германию. Ни братьев, ни сестер у него нет.

— Ну вот. И женщины нет, и друзей тоже. Кроме Владимира Тимофеевича. Получается, ваш муж — самая удобная фигура. Полиция в первую очередь подозревает близких, так проще найти мотив.

— Да нет у Владимира Тимофеевича никакого мотива!

— Конечно. Но ведь любую незначительную ссору, любые разногласия, о которых теперь, когда идет следствие, станет известно, можно превратить в мотив.

— Вы меня пугаете, Полина!

— Нет, я только хочу объяснить, почему подставили Владимира Тимофеевича. Вы ведь и сами, когда в полиции вам объяснили, что все улики против него, стали сомневаться в невиновности своего мужа. Тоже, наверное, вспомнили о чем-то, что в момент допроса превратилось для вас в возможный мотив.

— Ну… В общем, да.

— Вот и убийца на это рассчитывал. Видите ли, я никак не могла понять, кто здесь главная жертва — Федор Ривилис или ваш муж? Какова была главная цель преступника — избавиться от Ривилиса или подставить Владимира Тимофеевича? Или он преследовал обе цели одновременно? Но вы сказали, что врагов ни у того, ни у другого не было. Во всяком случае, явных, о которых бы знали вы. Значит, здесь есть какая-то тайна. И тайна эта — скорее всего, со стороны Федора, ведь жизнь Владимира Тимофеевича проходит на ваших глазах: и дома, и на работе вы вместе.

— Да, вместе, мы всегда, всю жизнь вместе, — рассеянно проговорила Мария Ильинична и надолго замолчала. — Так вы думаете, что Владимира Тимофеевича подставили? — снова заговорила она — голос ее звучал потерянно, кажется, она опять начала сомневаться. — Вы в этом уверены?

— Если опираться на факты, то… — Полина развела руками.

— На факты! Но факт ведь только один — слова Федора. Я сначала думала, что он — безусловное оправдание, а теперь… Можно ли до конца верить Федору? Он мог сказать так просто для того, чтобы меня утешить.

— Но ведь Федор говорил это не вам, а мне, — возразила Полина, но Мария Ильинична ее не услышала.

— Он понимал, как мне будет трудно, — продолжала она. — Мне действительно очень трудно. И так стыдно! Особенно перед учениками, настоящими и бывшими. Когда я узнала, что Виктор взялся за это дело, вы не представляете, что я почувствовала. Понимаю, что он из самых добрых, самых благородных побуждений… что по-другому и поступить не мог, и все же подумала, что лучше бы он не помогал. Потому-то я и хотела сначала поговорить с вами, без Виктора, наедине. И… мне нужно точно знать, виноват мой муж или нет.

— Владимир Тимофеевич сам скоро расскажет вам. Его-то словам вы поверите?

— Не знаю, расскажет ли. Может, он вообще больше никогда не заговорит, — совершенно отчаявшимся голосом сказала Мария Ильинична и поднялась — снова скрипнуло посетительское кресло. — Извините, Полина, что напрасно побеспокоила вас. До свидания. — И она так быстро вышла из офиса, что Полина не успела ее остановить.

Визит этой женщины плохо подействовал на Полину: она не смогла ей помочь, не смогла успокоить, точно так же, как не смогла помочь Федору Ривилису. Да и сама Мария Ильинична, откровенно говоря, ей не понравилась, остался какой-то неприятный осадок. И Виктор все не звонит и не приходит. Интересно, удалось ему хоть что-нибудь узнать, сделать хоть что-нибудь полезное за сегодняшний такой бессмысленный, бесполезный день? Или у него тоже ничего не получается, потому и не звонит, не хочет ее расстраивать?

Ей стало так непереносимо одиноко, что она решила позвонить ему сама. Потянулась за телефоном, но рука ее наткнулась на браслет, оставленный Марией Ильиничной. Она о нем совсем забыла. Осторожно, чтобы случайно не столкнуть со стола, Полина взяла браслет за цепочку и положила себе на ладонь. Цепочка была сделана из какого-то довольно легкого металла — может быть, серебра, а пять продолговатых, крупных камней ей показались, наоборот, слишком тяжелыми. Интересно, подумала Полина, как выглядит женщина, которая потеряла этот браслет, наверное, она… Но додумать мысль до конца не успела, потому что возникло новое видение.