Коллектив авторов - Последнее плавание адмирала

Хемпстед допил чай – теперь он сидел за чаем гораздо дольше, чем его дядя и две женщины – и, взяв из ящика необходимые инструменты, вместе с Дженни отправился наверх в ванную, где и приступил к работе. Оказалось – все просто. Приподняв линолеум, Хемпстед обнаружил над сифоном специально не закрепленную половую доску, чтобы водопроводчик мог легко добраться до сифона. Он отвинтил гайки и поднял крышку сифона. Тот оказался забит волосами, и Хемпстед начал вытаскивать их. Его поразило, какие они жесткие, и он прекратил работу, осматривая их. Затем произнес:

– Странно. Если бы я не видел адмирала с бородой, то сказал бы, что он ее сбрил.

– Похоже на бороду адмирала, – заметила Дженни. – Только она не такая седая.

Хемпстед осторожно вытащил остатки бороды из сифона и с задумчивым видом положил их в небольшую эмалированную миску, которую принес с собой для сбора мусора, застрявшего в сифоне.

– Тетя говорила, что миссис Холланд жаловалась на то, что вода очень медленно стекает, когда вернулась из Лондона после того, как вышла замуж. Похоже, никто не пользовался раковиной с утра после убийства адмирала и до возвращения миссис Холланд.

– Да, – согласилась Дженни.

– Значит, если кто-то сбривал себе бороду… – пробормотал Хемпстед и замолчал.

Он и так сказал достаточно. К тому же хотел все обдумать.

– Ничего об этом не говори, даже моей тете или дяде, – предупредил он. – Это может оказаться важным.

– Конечно нет, особенно твоей тете. Она тут же разнесет это по всему свету.

– Принеси кусок оберточной бумаги, поплотнее. Я не могу сушить эти волосы у кухонной плиты, потому что тетя заметит их.

Дженни отправилась за оберточной бумагой и вскоре вернулась. Хемпстед выжал воду из сбритых волос, завернул их в бумагу и положил небольшой сверток к себе в карман. Потом они спустились в кухню.

– Тетя, никто не пользовался раковиной между отъездом миссис Холланд на свадьбу и ее возвращением? – спросил он.

– По-моему, никто, – ответила миссис Эмери.

– Я там прочистил сифон, и вода снова хорошо стекает, – сообщил он и ушел.

Тщательно все обдумывая, Хемпстед отправился на поиски Риджа и заметил его у ворот дома викария. Он показал свою находку и объяснил, как ее обнаружил.

– В раковинном сифоне в Рэндел-Крофте? – воскликнул инспектор.

Глаза его вспыхнули, как только он понял важность находки.

– Да, сэр. И миссис Холланд жаловалась, что вода плохо стекает из раковины, когда вернулась. А ведь никто, похоже, не пользовался этой раковиной в ее отсутствие. В сифоне не могло быть волосков, когда адмирал в вечер своей гибели отправился на ужин к викарию. И в доме точно не было никого с бородой с того момента, как миссис Холланд уехала утром после убийства.

– Значит, сбривавший бороду проделал это в ночь убийства?

– Так точно, сэр.

– Мистер Холланд, случайно, не носил бороду? – уточнил инспектор, нахмурившись.

– Нет, сэр. Я видел его три-четыре раза, когда он ухаживал за миссис Холланд, и лицо у него было такое же, как теперь.

– Однако тот, кто ночью заходил в «Лорд Маршал» и спрашивал мистера Холланда, действительно был с бородой. Я был уверен, что это никакой не адмирал, и вот теперь версия подтверждается. Кто бы ни был этот бородач, он вернулся в Рэндел-Крофт и сбрил бороду.

– Да, сэр.

– Ну, он не мог этого сделать, если только близко не знал кого-то в Рэндел-Крофте, а такими людьми были только сам адмирал или миссис Холланд. Если бы адмирал был жив, это мог оказаться он. Но если адмирал был мертв, это могла быть лишь миссис Холланд.

– Но это вряд ли мог быть адмирал. Сбривший бороду проделал это, чтобы никто не знал, что он выдавал себя за адмирала.

– Вряд ли адмирал хотел, чтобы кто-нибудь выдавал себя за него. Однако это был некто, кто точно знал одного из них.

– Но едва ли совершивший убийство хотел бы, чтобы его увидели где-то тут, – возразил Хемпстед.

– Да, – кивнул инспектор. – В отличие от меня вы не видели, какие глупости совершают преступники. К тому же существуют люди, называющие себя криминологами. Так вот, они говорят, что убийца всегда возвращается на место преступления.

– И теперь тоже?

– Нет, теперь он не возвращается.

Ридж замолчал, обдумывая возможности, которые открывались перед ним после находки Хемпстеда.

– Итак, нам нужен человек, только-только сбривший бороду, – наконец произнес он. – Где я недавно видел человека со свежевыбритым лицом? Ведь видел же.

Ридж позвонил и, не получив ответа, еще раз потянул за шнур звонка. Он слышал, как где-то в глубине дома переливчато заливается звонок. Царившая в саду умиротворенность летнего дня передалась самому дому. Все ставни были закрыты, и инспектор слышал, как в зале громко тикают старинные часы. Прильнув к замочной скважине, он увидел, что, во-первых, ключ в замке отсутствовал, а во-вторых, в зале никого не было. Не было никакого виновного викария, дрожавшего от страха, боящегося повестки и столь же напуганного, чтобы открыть дверь. Повсюду царил покой пятичасового чаепития, однако не слышалось ни ласкающего слух перезвона посуды, ни стука приборов. «Наверняка, – подумал инспектор Ридж, – горничные пьют чай на свежем воздухе. Девушки частенько берут шитье в сад. Обойду-ка я дом».

Что он и сделал. Однако аккуратный, вымощенный плиткой дворик оказался совершенно пуст. Дверь кухни была на замке, и в сарайчиках в дальнем конце двора – тоже никого. Однако на двери кухни красовалась пришпиленная белая карточка вроде той, что используют на похоронах для соболезнований, с надписью: «Вернусь в семь тридцать».

Вот это да! Неохотно, поскольку вопреки служебному рвению, инспектор Ридж с удовольствием бы выпил чашку чая, он покинул дворик. Обошел вокруг сада, и тишину нарушало лишь громкое эхо его тяжелых шагов. Ему следовало бы выйти на улицу, и он это знал. Если он не находился здесь по долгу службы, то являлся нарушителем границ чужого владения. Однако инспектору надо было чем-то занять два часа перед повторным визитом. Верный духу закона, он решил побродить по деревне, небрежно задавая вопросы, и навестить деревенского сфинкса, старину Уэра, в надежде выудить у него какую-нибудь информацию. Но еще стояла сильная жара. Зачем спешить? К тому же, вон там, в углу сада, не слива ли стоит, подвязанная, как пойманный пленник?

Если уж инспектор Ридж обладал к чему-то слабостью, так это к соблазнительным плодам сливового дерева. Лондонцы видят сливы только в ящиках или уже подгнившие в кучках и знают, что им придется съесть три темных шарика, сорванных слишком рано ради одного сладкого чуда, сорванного слишком поздно. Однако тридцать лет назад, еще мальчишкой, Томми Ридж гостил у своей бабушки в Норфолке и ел сливы прямо вот так, с дерева. Память, виртуозный музыкант, затронула самые чувствительные струнки его души. Вот дерево, вот сливы, каждая из них с золотистой полоской на зеленоватой щечке. В один момент инспектор перепрыгнул через грядку метровой ширины с салатом. Он срывал сливы, поедал их, бросая косточки у ног, и сладкий сок стекал по его пальцам и подбородку.