Владимир Колычев - Голая и жестокая

Тот не выказывал никаких признаков тревоги. Стоял как истукан и с малахольным видом смотрел на него.

– Валидол сказал.

– А он откуда знает?

– А чего вы так разволновались, Василий Павлович? Если я вам не нужен, то так и скажите.

– Нет, нужен.

– Вот и хорошо. А то Валидол говорил, что нам делать здесь нечего.

– Как там Валидол?

Антип смотрел на Стахана и думал, как избавиться от него. В океане полно акул. Достаточно просто вывезти тело подальше от берега и бросить в воду. Даже гиря не понадобится.

– Так повязали его. Варваре помочь хотел. А сама-то она того. Вы в курсе? – Стахан вознес глаза к небу.

– Кто это сделал? – Антип похолодел.

– Сама. Не выдержала нежная душа.

– Не знал.

– Все там будем.

– Это ты о чем?

– Да у Валидола проблемы. Его в СИЗО закрыли, а там предъява. Гаванец на него наехал.

– Гаванец?! – Только сейчас Антип во всей ясности осознал, что происходит, и невольно попятился от Стахана.

– Так вам же сказали, что нельзя Вешнева трогать. Вы-то сюда съехали, а Валидол попал. Он же не бог, чтобы ваши грехи на себя принимать. – Все с тем же меланхоличным выражением лица Стахан сунул руку за спину, вынул из-за пояса пистолет.

Другой рукой он достал из заднего кармана глушитель, быстро навернул его на ствол и заявил:

– Василий Павлович, я против вас ничего не имею. Но Гаванец сказал, вы или Валидол. А Валидол мне брат.

– А я тебе за отца, Юра!

– Нет, Василий Павлович, правильные отцы своих детей не бросают. Так что, будем прощаться? – Стахан вскинул руку с пистолетом, нацелил ствол в сердце.

Антип не склонил перед ним голову, но в сторону ее повернул. Он увидел багровый, пылающий огнем диск закатного солнца. В этом огне, извиваясь всем телом, танцевала Варвара-Саломея. Она тянула к нему руки, звала его к себе в адское пламя.

– Прощайте, Василий Павлович! Ничего личного!

Это были последние слова, которые Антип услышал в своей жизни.