Марина Серова - Без царя в голове

Тимошин молчал, уставившись глазами в стену. Я же продолжала:

— Усек, сколько тебе твое молчание стоить будет? Прямо отсюда загремишь лет эдак на сорок, у тебя ж еще судимость есть. Причем один сядешь, а Миронова преспокойненько в свое удовольствие поживать будет. Муж-то ее теперь парализован, так что все бабки при ней остались. Ну, конечно, ты можешь и один страдать, но, на мой взгляд, это несерьезно — если уж тонуть, то и ее, хитрюгу, за собой потянуть. Вот если ты все нам сейчас по порядочку расскажешь, а потом и чистосердечное накропаешь, то, так и быть, мы заявления подавать не будем и все иные обвинения снимем. Так что думай, вари мозгами.

После этих слов я замолчала, дав Тимошину время на обдумывание. В комнате воцарилась гробовая тишина. Киря переводил взгляд с меня на пленника и обратно, а тот хмурил брови и на нас вообще не смотрел, продолжая пялиться в пол.

Прошло минут пять. Тут Тимошин поднял свои глаза на меня и, глядя в упор, спросил:

— А почему я должен тебе верить? Щас ты гутаришь одно, а после моего признания запоешь другое.

— Можешь и не верить, твое дело, — небрежно пожала плечами я, — только иного выхода у тебя нет: убийство-то все равно на тебе висит, и его-то мы уж точно докажем, можешь не сомневаться. Так что все денежки, которые ты на нем заработал, полетят пухом. Ты ж один и пострадаешь — сядешь пожизненно, а Миронова укатит в столицу, вот, в общем-то, и все. Думаешь, я ради чего тут с тобой вожусь — тебя, что ли, засадить пытаюсь? Для этого стоило лишь ментам наводку нужную дать, давно б уж сидел. Мне твою хозяюшку взять надо, а к ней одна ниточка — от тебя.

— Ага, — понимающе покивал рецидивист, — я все равно сяду, расскажу вам что-то или нет, а до той дамы мне дела нет, она честно платила, и немало. Так что можете все свои доказательства засунуть себе в задницу! — рявкнул Тимошин и захохотал. Очевидно, решил мне назло сделать: мол, тебе дама нужна, так я не помогу ее взять.

Тактика Тимошина была ясна досконально, и, в общем-то, он был прав. Но меня такое положение вещей совершенно не устраивало, поэтому я решила продолжить запугивание, подумав: если не желание потянуть заодно с собой и Миронову и скостить себе срок, то страх заставит его согласиться с моими условиями. Тем более что Тимошин, как я могла судить по его поведению, хоть и бил нещадно, но сам боли боялся. Вот теперь и проверим, как он себя любит.

— Что, хочешь и тут реальную выгоду иметь? — схватив Павла за волосы и дернув в сторону, грозно спросила я. — Ишь ты, умный какой. А не боишься, что сейчас так отдубасим, что тут же и помрешь?

В глазах Тимошина мелькнул страх, но он быстро справился с ним и демонстративно плюнул в мою сторону, попав мне на рукав рубашки. Я разозлилась и со всего маху дала ему кулаком в челюсть, а затем добавила еще и ногой по голени.

— Ты думай, думай, — подталкивала я его, — время-то идет, а у меня дела и другие имеются.

Тут мне помог Киря. Он наконец встал со своего места и, направившись к нам, подал голос:

— А уж как много желания поскорее со всем этим покончить у меня, ты даже себе не представляешь, — засучивая рукава, наигранно зло выдал он. — Ну как, Танюша, помощь нужна?

— В общем-то, нет, — еще раз врезав Тимошину, ответила я, — но, как только руки устанут, передам эстафету тебе.

Мы с Кирей самым наглым образом издевались над нашим заключенным, и, что скрывать, нам обоим это занятие нравилось. Мне — потому, что имелся собственный счетик к бывшему моему похитителю и жестокому тюремщику, а Володьке — по причине злости на него за то, что тот ублюдок посмел меня так жестоко избить. Киря всегда считал себя обязанным мне, а потому мои враги становились одновременно и его врагами тоже.

Тимошин, кажется, понял, что с ним не шутят, и, сжавшись в комок, как бы спасаясь от следующих ударов, зло, но уже не очень уверенно произнес:

— Да можете замочить насмерть, мне терять нечего. Ну че пялишься? Бей, а можешь и сразу из своего пестика стрельнуть, как грозила. Эх, жаль, твой-то первый я по дороге выбросил, а то щас ты бы у меня не так пела.

Я выхватила из-за пояса пистолет-зажигалку — игрушку, сослужившую мне хорошую службу, — подставила его чуть не вплотную к носу Тимошина и прошипела:

— Ну раз ты так просишь… — я положила руку на спусковой крючок и стала медленно нажимать на него.

Тимошин зажмурил глаза. Я нажала сильнее, и его нос обожгло вырвавшееся из зажигалки пламя. Рецидивист резко отшатнулся и уставился на меня бешеными глазами. До него дошел наконец смысл произошедшего, он аж позеленел от злости и с лицом, искаженным ненавистью, проревел:

— С-сука… меня на понт взяла…

Дальше договорить он не успел, так как я залепила ему очередную оплеуху. Затем снова вцепилась ему в волосы, подняла его голову вверх и произнесла:

— Так, повеселились, и хватит. Слушай меня внимательно, говорю один раз. Сейчас ты выкладываешь мне все от «а» до «я», пишешь чистосердечку, ничего не утаивая, а потом даю тебе сутки на то, чтобы исчезнуть из города, тем более что бабки у тебя есть. Успеешь — твое счастье, нет — объявляю в розыск, сядешь по полной. Все ясно?

Тимошин смотрел на меня ошалевшими глазами и то ли не верил, то ли пока еще не успел понять сказанного. Наконец он вдруг без злобы спросил:

— Не обманешь?

— Я свое слово держу, — отпустив его волосы и отступив в сторону, также менее враждебно ответила я.

Несколько минут все молчали. Я посмотрела на Кирьянова и поймала его восхищенный взгляд, брошенный в мою сторону. Заметив, что я на него смотрю, он подошел ближе и на ухо произнес:

— Ко мне в отдел пойти не хочешь? А то мне как раз выбивала нужен, у тебя это классно получается.

Я мило улыбнулась и, подмигнув ему, вновь повернулась к Тимошину:

— Ну что, решился?

Он кивнул. Я облегченно вздохнула, села на диван и приготовилась задавать вопросы.

— Кто заказал убийство Чиликовой? Миронова? Ее муж или сын?

— Она, — глядя в пол, ответил Тимошин.

— А обыскивать квартиры тоже она приказала?

— Да ты сама все знаешь, че по сорок раз-то спрашивать? Она меня наняла, но платила хорошо, за такие бабки не одного, а двоих грохнуть можно было бы.

— Расскажи, почему ты убил Чиликову? Миронова приказала ее убить или же просто отобрать у нее пленку?

Тимошин на некоторое время замолк. Его явно смущало присутствие в комнате мента, а потому я жестом попросила Кирю ненадолго оставить нас вдвоем. Он понял меня с полуслова и тут же исчез. Сразу после этого мой пленник заговорил спокойнее:

— Дело было так: сначала Миронова меня попросила за одной дамочкой просто последить: куда ходит, что делает, а если увижу, что фотоателье посещает, стащить у нее сумку. Она сразу пояснила, что ей нужна какая-то пленка, что все только ради нее затевается.