Алан Брэдли - О, я от призраков больна

– А как насчет Вэла Лампмана?

Миссис Мюллет напустила на себя серьезное выражение лица.

– Упал, как и ты. Приземлился прямо на автомобиль мисс Уиверн. Сломал шею. Но помни, я нема как рыба.

Я долго молчала, пытаясь разобраться, как реагировать на эту, честно говоря, не неприятную новость. Похоже, правосудие само решило, как поступить с Вэлом Лампманом.

Внезапно мое сознание наполнили странные туманные образы искаженных лиц, плавающие в подернутой дымкой комнате, в которой я лежала беспомощная.

– Миссис Хьюитт, – наконец произнесла я. – Антигона. Жена инспектора, она еще здесь?

Миссис Мюллет бросила на меня удивленный взгляд.

– Не было ее. Не знаю ничего такого.

– Вы точно уверены? Она стояла прямо на том месте, где сейчас стоите вы, пару минут назад.

– Тогда она тебе приснилась, не иначе. С прошлой ночи тут никого не было, кроме меня и Доггера. И мисс Офелии. Она настояла на том, чтобы сидеть с тобой и утирать тебе лицо. О, и полковник, конечно же, когда Доггер нашел тебя в сугробе и принес в дом, но это было прошлой ночью, так вот. Сегодня он еще не приходил, бедняжечка. Беспокоится ужасно, так вот. Думаю, он найдет что тебе сказать, когда ты придешь в себя.

– Полагаю, да.

На самом деле я ждала этого с нетерпением. Отец и я, похоже, говорим друг с другом только в самых отчаянных обстоятельствах.

Я не услышала, как дверь открылась, и внезапно в комнате оказался Доггер.

– Ну что ж, – сказала миссис Мюллет. – Вот и Доггер. Я вполне могу вернуться к барашку. Они слопали весь дом, эти толпы. Нескончаемый поток, как тот ручей из псалма.

Доггер подождал, пока за ней не закрылась дверь.

– Вам удобно? – тихо спросил он.

Я поймала его взгляд и по каким-то непонятным причинам чуть не разрыдалась.

Я кивнула, боясь произнести хоть слово.

«Плачут только иностранцы», – однажды сказал мне отец, и я не хотела его разочаровывать своими рыданиями.

– Дело было на грани, – продолжил Доггер. – Я был бы весьма расстроен, если бы с вами что-нибудь случилось.

Будь все проклято! Мои глаза потекли, как водопроводный кран. Я потянулась за бумажной салфеткой, оставленной мне миссис Мюллет, и притворилась, что сморкаюсь.

– Извини, – выдавила я. – Я не хотела никому причинять неудобств. Просто я… я проводила эксперимент, касающийся Деда Мороза. Он не пришел, да?

– Посмотрим, – сказал Доггер, протягивая мне еще одну салфетку. – Откашляйтесь.

Я даже не заметила, что кашляю.

– Сколько пальцев я показываю? – спросил Доггер, держа руку справа от моей головы.

– Два, – ответила я не глядя.

– А теперь?

– Четыре.

– Атомное число мышьяка?

– Тридцать два.

– Очень хорошо. Основные алкалоиды белладонны?

– Это легко. Гиосцин и гиосциамин.

– Отлично, – сказал Доггер.

– Они были вместе, верно? Марион Тродд и Вэл Лампман имею в виду.

Доггер кивнул.

– Она не справилась бы с мисс Уиверн одна. Удушение целлулоидной пленкой требует исключительно сильных рук. Это чрезвычайно скользкое оружие, но с крайне высоким пределом прочности на разрыв, как вы путем химических экспериментов наверняка установили. Исключительно мужское оружие, надо сказать. Мотив, однако, остается непонятным.

– Месть, – сказала я. – И наследство. Мисс Уиверн пыталась сказать кому-то – Десмонду или Бан, а может, тетушке Фелисити. Я не смогла выяснить. Она знала, что они собираются убить ее. Поскольку она оплачивала подписку на «Полицейскую газету», «Настоящее преступление», «Всемирные новости» и так далее, она знала все признаки. Она записывала свои мысли на клочке бумаги, когда они ее прервали. Она засунула записку в носок ботинка, который они надели ей на ногу, когда переодевали. Большая ошибка с их стороны.

Доггер почесал голову.

– Я позже объясню, – добавила я. – Я такая сонная, что едва могу держать глаза открытыми.

Доггер протянул руку.

– Можете снять горчичный пластырь. Думаю, вы достаточно согрелись. По крайней мере сейчас.

Он подал мне серебряный поднос, и я положила на него жгучую пакость.

– Осторожно, потускнеет, – сказала я почти в шутку.

Хотя это правда. Едкие пары атакуют серебро 925-й пробы, не успеешь и глазом моргнуть.

– Все в порядке, – сказал Доггер. – Этот с гальванопокрытием.

Я с внезапным приступом смущения вспомнила, что отец отослал семейное серебро на аукцион несколько месяцев назад, и неожиданно устыдилась своего неосторожного замечания.

Не говоря ни слова, Доггер подтянул повыше мое одеяло и подоткнул его, потом подошел к окнам и задернул занавески.

– О, Доггер, – сказала я, когда он был на полпути к двери. – Одна мелочь: Филлис Уиверн – мать Вэла Лампмана.

– Бог мой! – произнес Доггер.

Итак, вы понимаете, инспектор, – сказала я, – их идея заключалась в том, чтобы разделаться с ней посреди как можно большего количества подозреваемых, точно как поступили убийцы в фильме «Любовь и кровь». Должно быть, они восприняли возможность снять фильм в Букшоу как настоящую находку. Вэл Лампман сам выбирал место съемок.

– Похоже на Агату Кристи, – сухо заметил инспектор Хьюитт.

– Точно!

Шел четвертый день после Рождества, двадцать девятое декабря, если точно.

После того как я провела двое суток, плавая в жарких снах и просыпаясь только откашляться и съесть немного супа, которым меня кормила с ложечки Фели, настоявшая на том, чтобы нести вахту у моей кровати днем и ночью, доктор Дарби неохотно дал разрешение, чтобы меня допросили полицейские Хинли.

«Два дня с горчичным пластырем и не больше пары минут с гончими его величества», – сказал он, как будто я – тарелка дымящегося жареного мяса или измученная лиса.

– Я буду очень рад услышать твои мысли по поводу переодевания мисс Уиверн, – добавил инспектор. – Чисто из интереса, видишь ли.

– О, это самое легкое! – сказала я. – Они переодели ее из наряда Джульетты в крестьянский костюм, который был на ней в фильме «Облаченная для смерти». Они даже принесли его с собой. Умышленность, полагаю, вы это так называете. Они ее одели и даже загримировали. Так хотела Марион Тродд. Вероятно, вы уже нашли косметику, помаду и лак мисс Уиверн в ее сумочке. Просто месть, вот и все.

Инспектор приобрел озадаченный вид.

– Вэл Лампман изначально обещал главную роль в «Крике ворона» Марион Тродд, но был вынужден забрать ее у нее и передать своей матери.

Ему пришлось, видите ли. Марион, разумеется, была не в курсе, что мисс Уиверн мать Вэла Лампмана, а он не собирался ей рассказывать. Это все в «Кто есть кто» и старых номерах «За экраном» и «Любопытных фактах кино». В чулане под лестницей тонны старых журналов о кино.

Только когда я договорила, мне пришло в голову задуматься, кто же покупал их столько лет назад.