Руслан Белов - Сердце дьявола - 2

2. Ностальгия по прошлому. - Пассаж на перекрестке. - В мусорном баке.

Моя комната была полна дыма. Баламут лежал на тахте и курил, уставившись в потолок; я подошел к окну, растворил его и, когда часть дыма вытянуло в прихожую, увидел, что на тахте лежит не Баламут, а Бельмондо.

- Ты что такой грустный? - спросил я, присев перед ним на корточки.

Борис, не посмотрев на меня, затушил сигарету в пепельнице, лежавшей у него на груди, и тут же зажег следующую.

Решив, что он занимается реализацией законного права на свободу совести, я забегал глазами по комнате. Сумка с бутылками нашлась под журнальным столиком. Открыв бутылку "Души монаха", я взял со шкафа фужеры, наполнил их до краев, включил телевизор и попробовал вино. Оно оказалось неважным, и мне пришлось опрокинуть рюмку залпом.

- Плохое что ли? - раздался равнодушный голос Бориса.

- Нормальное практически. Что у тебя там стряслось?

Лицо Бориса скривилось гримасой обиды.

- Партнеры объехали. Раздели до нитки, потом посмеялись - простак, мол, - и коленкой под зад... А я им доверял, как тебе...

- Дела можно поправить...

- А вчера Вероника меня поперла...

- Не может быть. А что случилось? - равнодушно спросил я, переключая телевизионные каналы в попытке найти наименее идиотскую программу. Равнодушие получилось естественным. Меня выперли, его выперли. Все так естественно, по-другому, похоже, и не бывает.

- Тестюшка постарался... Почувствовал, что у нас с Дианой было лирическое отступление...

- От норм социалистической морали?

- Ага. Ты же знаешь.

- Выжал, значит. А что Вероника?

- Вероника? Она же дочка... И мамина любимица...

- Понятно... А сын как поживает?

- Сын хорошо поживает... Полгода я его на руках носил, спать укладывал, коляску катал, пеленки стирал... Прикинь, как-то однажды колготки зарядил в стиральную машину вместе с памперсом...

Голос Бориса задрожал.

- Хватит об этом, не могу больше, - отвел он намокшие глаза. - А ты тоже с Ольгой расплевался?

- Понимаешь, она к моему удивлению стала нормальной женщиной с нормальными стереотипами. А у меня нормальность, как не стараюсь, никак не получается.

- Это точно... - Борис выбрал бутылку марсалы и протянул ее мне вместе со штопором.

- Помнишь худосоковскую марсалу? - улыбнулся я, рассматривая этикетку.

- Конечно... "Ящик марсалы за хорошую драку!"... Ленька Худосоков - это что-то...

- Да, знаменательная была сволочь... До сих пор помню, как он кричал: "Я насилую и убиваю с чистой совестью. А вы? Перед тем, как убить или украсть, а чаще после этого, вы придумываете себе лицемерные оправдания!" Или: "Добро - это миазмы Зла, его отходы! Найдите хоть одно "чистое" дело, дело, которое движется не злом!"

- Правильно говорил... - вздохнул Борис, вспомнив, видимо, принципы своей предпринимательской деятельности.

- Правильно, но не точно. Я бы сказал, что все на свете движется не злом, а пороком.

- Пороком?

- Порок - это не водку пить, водку пить все любят. Порок - это когда ты не как все, это отличие от большинства. Вот я недавно познакомился с одной законченной минетчицей... Вот это личность! Стержень у нее внутри стальной, хребет! Гиндукуш! Кордильеры! А беспорочные - они мягкотелые все, бесхребетные... Их и запомнить-то трудно.

- Да, люди правду говорят, - улыбнулся я, наблюдая, как Борис радуется измышленной сентенции.

- Что говорят?

- Попадется хорошая баба - станешь счастливчиком, попадется плохая станешь философом...

Мы помолчали. По телевизору шли новости. В Петербурге убили бизнесмена. В Приморье что-то взорвалось. В Москве опять двадцать пять.

- Ослы мы, - сказал Борис, переключившись на музыкальный канал. Золота в Сердце набрали. Где оно сейчас? Нет, чтобы пару килограммов медеита прихватить... Рванули бы сейчас в Вавилон или к Клеопатре... До сих пор воочию помню, как с Мишелем Нотрдамом пьянствовал. И как он мне служанок своих посылал и потом в дырочку подсматривал... Нет, все-таки мы ослы.

Я наполнил рюмки, протянул одну Борису. Вылив в себя вино, он разлегся на тахте. Увидев, что и я не прочь принять горизонтальное положение, подвинулся к стене, освобождая место. Некоторое время мы лежали, заложив руки за головы, и смотрели в потолок.

- А у тебя все нормально со здоровьем? - спросил Борис, широко и звучно зевнув.

- Да как тебе сказать...

- Да так и скажи...

Я рассказал о своих видениях.

- И я глючу потихоньку, правда не так, как в прошлом году,- усмехнулся Борис, выслушав. - Однажды целый час беседовал с довольным чертом с "Роллексом" на руке, потом день был Мопассаном, а совсем недавно - Юлием Цезарем...

- Юлием Цезарем? Класс! Если не секрет, за какие грехи тебя зарезал Брут со товарищи?

- Черт его поймешь... - пожал плечами Борис. - За то, что спал с его матерью? Вряд ли. Ведь он от этого родился. За то, что баловался с его сводной сестрой Юнией Третьей? Тоже маловероятно. Как говорится, с ней вся Одесса спала, то есть весь Рим и мне, то бишь Юлию Цезарю, грех было брезговать тем, чем не брезговал весь римский народ, электорат бы меня просто не понял...

- А черта я тоже видел... Два часа назад на Калитниковском пруду.

- Мне он предлагал делать утреннюю зарядку и потом обливаться холодной водой. Еще говорил хорошо читать Спортэкспресс от корки до корки, погодой интересоваться, а также есть в одно и то же время, и верить в какого-нибудь бога или хотя бы в шипучий аспирин "Упса". И все будет тип-топ, говорил...

Посмеявшись, я разлил вино по стаканам и произнес тост за душевное здоровье и живительный аспирин. Выпив, мы закурили.

- Слушай, Черный! - сказал Борис задумчиво, когда вино, миновав желудок, побежало по кровеносным сосудам. - Я давно об этом думаю. Мы ведь с тобой неудачники, да?

- Ну, как тебе сказать... Если рассматривать наше положение с точки зрения астральной логики...

Мне не удалось закончить мысль - пришел Баламут. Ознакомившись с ситуацией, то есть с уровнем вина в бутылках, стоявших на столе, он недовольно покачал головой и, захватив с собой Бельмондо, отправился за водкой.

Через час, когда я, до предела истерзанный жаждой и беспокойством, уже собирался идти на поиски, они вернулись. Пришли без водки и в бинтах. У Баламута была перевязаны голова (посередине лба повязку украшало пятно крови) и правая кисть. Бельмондо был легко ранен в бедро и грудь.

- Попали в разборку... - виновато улыбнулся Николай. - Дорогу переходили, а кто-то вдарил из гранатомета то ли в меня с Борисом, то ли в "Мерседес", стоявший перед светофором. Машина, сумка с водкой - вдребезги, а нас зацепило осколками стекла. Хотели смыться, но менты как-то неожиданно набежали, отвезли в больницу, а потом - в отделение. Допросили оперативно и отпустили до завтрашнего дня... Лейтенантша одна, очень уж ей Борис понравился, шепнула, чтобы мы поосторожнее были. Сказала, что один человек боится, что мы кое-кого видели....