Array Альманах «Подвиг» - Ночные окна. Похищение из сарая

— А еще тут в сторожке какой-то тип валяется. В юбке. Сергей сказал, что это подполковник. Что с ним делать? — спросил Геннадий.

— Дать похмелиться. Вертолетом займусь сам.

Я поспешил на теннисный корт, откуда стал подавать знаки пилоту, размахивая белым платком. Вскоре ко мне присоединился и Левонидзе, привлеченный стрекотанием лопастей.

— Спортивная модель, — сказал он, задрав голову. — Я на таком летал. Рассчитан на двух человек: пилот-инструктор и пассажир. Кто к нам заявился в гости?

— Шиманский, — коротко отозвался я.

Вертолет некоторое время повисел над нами, накренившись, затем плавно опустился на теннисную площадку. Лопасти продолжали вертеться, но все медленнее и медленнее, замирая. Кабина открылась. На грунтовое покрытие спрыгнул человек в шлеме. Я ошибся: это был не Шиманский. А больше в вертолете никого и не было. «Ну и хорошо!» — подумал я. Встреча с отцом Анастасии мне была не по душе. Я почему-то не ждал от нее ничего конструктивного.

Летчик снял шлем и направился к нам. Лицо его было загорелым, с модной трехдневной щетиной. И вообще выглядел он очень мужественно, как Мэл Гибсон. И такой же бабник — я определил сразу.

— Мишель Зубавин, — представился он, протягивая руку (крепкий парень!). — Референт господина Шиманского и по совместительству его личный пилот. А вы, очевидно, Александр Тропенин?

— Да, — признался я. — Это начальник службы безопасности и тоже по совместительству мой личный телохранитель, Георгий Левонидзе. А где же Владислав Игоревич?

— На подлете к Москве. Мне приказано забрать из вашей клиники Анастасию Владиславовну и переправить ее в Барвиху.

Вот так — ни много ни мало. Даже Левонидзе крякнул от изумления. Чудные все же эти «новые русские», никакие законы им не писаны, в том числе и медицинские показания.

— Это невозможно, — холодно произнес я. — Она нетранспортабельна. Заявляю это как врач и как муж.

— А мне плевать! — весело откликнулся Зубавин. — У меня приказ, и я выполню его любой ценой. Даже если придется действовать силой.

— Вы в своем уме? — вмешался Георгий, оценивающе глядя на задорного пилота. — Как же это у вас получится? Вы залетели не в богадельню для дистрофиков.

— А вот увидите! — нагло усмехнулся летчик.

— Очевидно, у вас в кармане гранатомет, — сказал мой помощник — Придется вызвать охрану.

— Валяйте. Давно хочется размяться. — И Зубавин стал приседать, дергать конечностями и подпрыгивать, как боксер на ринге. Где только господин Шиманский выискал себе такого референта? Не иначе как среди американских «морских котиков».

— Погодите, — произнес я. — Соедините меня с Владиславом Игоревичем.

— Это можно! — Пилот вытащил из комбинезона «трубу», набрал номер. — Говорите.

— Что происходит? — спросил я у олигарха, услышав его голос за пару сотен километром отсюда. — Вы же должны были прилететь сами? И лишь для того, чтобы повидаться с Настей. Поскольку у нее сегодня день рождения. Только поэтому я и разрешил свидание. А вы…

— Да-да, — перебил меня Шиманский. — Я изменил планы. Хочу устроить ей праздник в Барвихе. Вас тоже приглашаю. Гости начнут съезжаться к вечеру. Так что не мешайте Мишелю.

— Нет, — твердо сказал я. — Анастасия не готова к общению с людьми, с такой… публикой. Вы хотите, чтобы у нее вновь наступил душевный слом? Она только-только стала приходить в адекватное состояние. Это невозможно.

— Не стойте у меня на пути, — пригрозил Шиманский. — Я вас в порошок сотру, дорогой зять. Что сказал, то и сделаю.

— Только через мой труп, — зачем-то вырвалось у меня. Но я был возбужден и зол. Что мне отнюдь не свойственно.

— Можно организовать и это, — пообещал тесть.

«И который же это будет по счету мой потенциальный убийца?» — подумал я. Вслух же сказал:

— Будьте благоразумны, Владислав Игоревич. Мы оба хотим Анастасии добра. Велите вашему нукеру отправляться в своем геликоптере обратно. Пусть попорхает где-нибудь над историческими памятниками Москвы. Авось не собьют.

В трубке наступило минутное молчание.

— Вот что мы сделаем, — произнес наконец Шиманский. — Я сам к вам приеду во второй половине дня. И мы решим эту проблему. А Мишель пока останется у вас.

— Только скажите ему, чтобы он не удалялся от своего вертолета дальше, чем на пятнадцать метров. Завтрак ему принесут сюда.

Я протянул трубку Зубавину. Тот выслушал босса и кивнул. Потом белозубо улыбнулся и нахально спросил:

— А симпатичные медсестры у вас тут водятся?

— Я вам пришлю одну, — пообещал я, имея в виду, разумеется, Параджиеву, которая как раз маячила у входа в клинику.

День начинался непредсказуемо и обещал быть бурным.

— За этим героем в шлеме и с пропеллером надо последить, — сказал Левонидзе, когда мы шли к дому, выразив и мою мысль. — Я знаю таких «крутых». Думает, раз за его спиной босс, то и он тоже ухватил черта за хвост. Это же надо набраться такой наглости! — прилететь одному и решить, что здесь можно всех отдубасить! Зря ты мне не позволил ему врезать.

— Что-то не помню, чтобы я тебе этого запрещал.

— Ну… я и так догадался. Тоже мне рейнджер техасский!

Видимо, самолюбие Левонидзе было сильно задето. Меня же больше волновало другое.

— Пилот ни при чем, — сказал я. — Он, кажется, славный парень. Даже понравился мне своей естественной простотой. Но подобные люди служат энергетической подпиткой для шиманских. Которые никогда не остановятся перед большой кровью ради своих целей. Вот они пошли и в который раз начали обгладывать Русь. Почему, за что?

— Ну и почему же? — спросил Георгий. — И откуда пришли?

— Потому что Россия красива, совершенна, в каком-то смысле, она манит, увлекает за собой, как таинственная Незнакомка Блока. Они даже любят ее за эту красоту и непосильные им загадки ее существования, предначертанное™ в судьбах мира. Но не могут ее не есть, не грызть, полагая, что, насытившись плотью, приобщатся и к ее духу. Станут также совершенны и прекрасны. Но это — как причастие в храме: нельзя наесться и напиться, забрав себе все просфорки и чашу с освященным вином, тело и кровь Христову. Негодно обжираться святыми дарами, думая, что чем больше — тем лучше, тем спасительнее. Будет несварение души. А пришли они, как всегда, из-за наших спин. Из-за христианства, как новые язычники. Об таких потрешься — загадишься. Заразишься, как этот прилетевший Карлсон.

— Тогда скоро заболеют все, — хмуро промолвил Левонидзе, пнув попавшуюся под ноги пустую пачку из-под сигарет, словно именно в ней было заключено все зло мира. — На сей раз России уже не выкарабкаться. Против нее — самая сильная супердержава вместе со своими гребаными шавками, вроде поляк и болгар. Даже хохлы с грузинами.