Гера Фотич - Генералы песчаных карьер

Ткач думал, не обратиться ли ему к знакомому по бане руководителю университета Кудашкину. Ведь у них было какое — то своё общее дело. Но потом передумал и решил для начала переговорить со Стариковым.

Обсудив все изъеденные темы, Сорокин поблагодарил за кофе и ушёл. Тем самым поставив перед Ткачём новые вопросы: спрашивается, зачем заходил?

Чтобы немного придти в себя и успокоиться, Сергей Евгеньевич достал свою книгу и начал писать:

«…Один раз в четыре года каждое управление проходит тест на боеспособность. Под руководством Москвы проводится инспекторская проверка, выявляя все слабые стороны в работе подразделений. Приезжают наиболее опытные, грамотные профессионалы. Делятся своими знаниями и навыками. Помогают решать поставленные новым временем и новой обстановкой задачи…»

В этот момент секретарша по громкой связи сообщила, что срочно просится на приём руководитель инспектирования по уголовному розыску Халюков и с ним начальник оперативного отдела Фролов.

Ткач недовольно, что его прервали, сказал, чтобы они зашли.

— Вот, товарищ генерал, — ещё с порога начал Халюков, — ваш подчинённый не хочет выполнять моё распоряжение.

Ткач перевёл взгляд на Фролова. Тот молчал. Но в выражении его лица, Ткач увидел готовность объяснить своё поведение.

Теперь, увидев Халюкова, Ткач вспомнил его выкрутасы в прошлый раз. Что тот слаб на спиртное. Но проверка только начинается и неприятности никому не нужны. Халюков был невысокого роста, по виду тщедушный. Сутулость, узкие плечи и странно широкие бёдра делали его фигуру женственной. Особенно заметно это было сзади, когда он сидел без кителя. Его продолговатое лицо с большим количеством веснушек было неприятно из-за рачьих, глубоко посаженных и расположенных близко к носу, глаз. И длинного носа с задранным вверх, утолщённым картошкой и раздвоенным на конце кончиком. Большой рот с тонкими, горизонтально растянутыми, губами носил отпечаток надменной ехидности. Сейчас его лоб закрывала белая повязка и он походил на злого джина в чалме, недавно выпущенного бутылки.

Дабы избежать многословности Фролов начал первым:

— Сергей Евгеньевич, Халюков решил проверить, как охраняется атомная электростанция по соседству. Требует дать моим двум оперативникам автомашину без номеров. Чтобы они прорвались на территорию, а потом доложили о результатах.

Проверяющий стоял рядом и кивал головой и водил своими глазами-бусинками по сторонам:

— Так точно!

Ткач обалдел от услышанного и вперился взглядом в Халюкова:

— А вам не кажется, что вполне вероятно оперативники уже не смогут ничего нам доложить. Ведь это не склад картошки. Там помимо милицейской охраны стоит ещё и их собственная, вооружённая, у которой есть инструкция в случае посягательства незамедлительно открывать огонь!

— Ничего страшного, справятся! — спокойно произнёс тот, — я уверен, что их вообще никто не заметит. Там охрана никакая. Поэтому надо их взбодрить. Вы читали телеграмму министра на прошлой неделе о том, что чеченские боевики готовят теракт на атомных станциях?

— Тем более, — возмутился Фролов, — вся охрана находится в боеготовности!

— Вот мы и проверим, как они исполняют указание руководства! — парировал Халюков.

Ткач посмотрел на Фролова в надежде, что тот придумает, как сгладить ситуацию.

Но тот это расценил по-своему:

— Я своих ребят не дам, товарищ генерал! Машину — ради бога. Он проверяющий, пусть садится на неё и едет сам — проверяет.

— Видимо, вы не понимаете сложности текущего момента, — растянул в ехидной улыбке губы Халюков, — придётся доложить в Москву!

Он развернулся и вышел из кабинета.

Проводив его взглядом, Ткач с укоризной обернулся к Фролову:

— Ты что не мог ему объяснить, что это оперативное мероприятие требует документального оформления, согласования с другими силовыми структурами! Затянул бы время, а там глядишь он бы на стакан подсел и забыл свою идиотскую идею.

— Товарищ генерал, он же дебил! Я ему это сто раз говорил. Но он и слушать не хочет. Говорить давай срочно, чтобы утечки информации не произошло!

— Ну, вот теперь получим из Москвы привет, — огорчённо произнёс Ткач, — он же не будет докладывать все обстоятельства, а просто напишет, что его указания не выполняются! Как с этими тупицами бороться? Ладно, иди работать.

Фролов вышел из кабинета.

Ткач снова сел за стол. Раскрытая книга с незаконченной строчкой лежала перед ним. Он взял в руки ручку и задумался:

— Что писать? О нападении на атомную станцию и отражении атаки? Уж больно круто.

Из головы не выходило напутствие Сорокина своим подчинённым. Он подумал, что всё же должен по данному поводу позвонить Старикову и рассказать то, что он случайно услышал. Но звонить из управления и по своему телефону не стал. Если ситуация складывается действительно так, как говорит Сорокин, все его телефоны уже давно стоят на прослушке.

Ткач посмотрел на часы. Обеденное время давно прошло. Он почувствовал, что кроме чашки кофе, ничего в рот не брал. В желудке ноющей болью напомнил о себе гастрит. Он вызвал машину к подъезду, но Костя перезвонил и сказал, что везёт жену Ткача из магазина домой.

Генерал поморщился от внезапной неудачи и попросил дежурную часть дать ему с машину с конвейера. По дороге сказал завернуть к пункту связи, где приобрел телефонную карту и позвонил в Москву.

— Мда… — задумчиво произнёс Стариков, услышав новость, — Судя по всему, ты под колпаком. Наш интерес пересёкся с кем-то ещё. Надеюсь, ты за последнее время нигде не засветился?

Ткач смолчал.

— Будем работать над этим вопросом, — продолжил Стариков, — Ты главное не суетись. И поосторожней там. В бордели всякие не суйся и не встречайся с кем попало. Я думаю, всё решится в нашу пользу. Главное успеть.

— Что успеть? — не понял Ткач.

— Сам знаешь! — с ударением на последнем слове, в полной уверенности произнёс Андрей Петрович, — всё то же самое.

Сергей Евгеньевич переспрашивать не стал, он догадывался, о чём речь. После чего попрощавшись, повесил трубку на рычаг.

— Ну, наконец-то явился голубчик! Не запылился, — встретила его Татьяна своим обычным укором, — сколько тебя ждать можно, или ты дорогу к дому забыл?

Стриженный подо льва рыжий кот, тоже вышел в коридор. Увидев Ткача, презрительно выгнул спину и, фыркнув, бросился наутёк.

Жена была одногодка Ткача, но никак не хотела мириться с потрепавшими её годами. И боролась с ними не с помощью косметических средств и пластических операций, а методом самоутверждения. Ставя к себе в зависимость друзей, соседей, коллег мужа по работе, да и самого Ткача. Поднимаясь над молодыми и старыми, в своём воображении она становилась вне возраста, а значит, становилась неким образом, на который все должны были любоваться и хвалить.