Дэвид Моррелл - Изящное искусство смерти

Он вспомнил про Беккера, кинулся в магазин и через коридор выскочил на задний двор.

— Беккер!

Райан пробежал мимо туалета и подтянулся на руках на стену.

— Беккер, вы слышите меня?

Он посветил фонарем, пригляделся внимательнее и охнул.

Констебль лежал возле заполненной экскрементами канавы. Его форменная одежда была вся перепачкана кровью и грязью. Рядом валялись две огромные свиньи, также покрытые кровью, — похоже, дохлые.

— Беккер! — взмолился инспектор. — Скажите что-нибудь! Вы в порядке?

Констебль зажмурился от яркого света.

— Свиньям не удалось затоптать следы. Я сохранил их, как и обещал. Теперь вы можете сделать с них слепки.

Лауданум имеет рубиновый цвет. Это настойка, состоящая на 90 процентов из спирта и на 10 — из опиума. На вкус она горькая. Честь изобретения лауданума принадлежит одному швейцарскому алхимику — в самом начале шестнадцатого века он обнаружил, что опиум гораздо лучше растворяется в спирте, чем в воде. Он также добавлял в настойку толченый жемчуг. В шестидесятые годы семнадцатого века английский врач доработал формулу, исключил из нее посторонние примеси вроде толченого жемчуга и выписывал лауданум в качестве лекарства против головных болей, болей в животе и других внутренних органах, а также как средство при нервных расстройствах. К описываемому периоду лауданум был настолько широко распространен как обезболивающее, что хотя бы одну бутылочку можно было обнаружить практически в каждом доме. Учитывая тот факт, что производными опиума являются морфин и героин, репутация лауданума как сильного болеутоляющего была вполне обоснованна. Производители лауданума, такие как «Бэрлиз седэтив солюшн», «Макманнз эликсир» и «Мазерс Бэйлис куитинг сирэп», рекламировали его как отличное средство при зубной боли, подагре, диарее, туберкулезе и раке — и это далеко не полный список. Женщины применяли лауданум, чтобы облегчить болезненные спазмы при менструации. Его давали детям, страдающим коликами.

В пятидесятые годы девятнадцатого века еще не существовало четкого определения наркотической зависимости. Хотя некоторые врачи обращали внимание, что длительный прием лауданума может вызвать зависимость от препарата, большинство простых людей рассматривали пристрастие к лаудануму как одну из привычек, порождаемых слабоволием, которую легко можно побороть с помощью характерных для Викторианской эпохи добродетелей — дисциплины и характера. Соответственно, распространение лауданума не регламентировалось никакими законами. Его без проблем и дешево можно было купить у любого ближайшего аптекаря. Но поскольку рецепта на нее не требовалось, настойку также легко было приобрести в бакалейной или мясной лавке, портновской мастерской, у уличных торговцев, владельцев таверн и даже сборщиков арендной платы. Рекомендуемая доза — и то только при определенных симптомах — составляла двадцать пять капель, или треть чайной ложки, с наставлением не применять лекарство в течение длительного времени. Однако многие люди эпохи королевы Виктории не обращали внимания на эти ограничения и становились полностью зависимыми от лауданума, хотя негласные законы викторианского общества не поощряли граждан признаваться в том, что они оказались слабы духом.

Невозможно точно сказать, сколько англичан того времени испытывали наркотическую зависимость. Но число их должно было быть значительным, если учесть, что миллионы употребляли лауданум ежедневно. Бледность многих дам из средних и высших слоев общества, частое отсутствие у них аппетита, периодические обмороки, склонность проводить много времени в одиночестве в темных покоях, бросающаяся в глаза вычурность забитых мебелью и увешанных от пола до потолка коврами гостиных, вечно закрытые тяжелые шторы на окнах — все это свидетельствовало об охватившей страну зависимости, хотя, согласно тем же неписаным законам викторианского общества, его члены не могли обсуждать эту тему.

Однако Томас Де Квинси не делал тайны из своей зависимости. В 20-е годы XIX века он стал самым знаменитым писателем в Англии благодаря тому, что имел смелость подробно описать пагубную привычку в приобретшем скандальную славу национальном бестселлере «Исповедь англичанина, употреблявшего опиум». В этой книге Де Квинси описывает, как впервые попробовал наркотик. Это случилось в 1804 году, когда он купил в аптеке немного лауданума, чтобы облегчить постоянные «боли в голове и лице». В то время он был девятнадцатилетним студентом Оксфорда, и преследовавшие его боли, очевидно, являлись следствием нервного напряжения — он, молодой человек, едва сводивший концы с концами, вынужден был днем и ночью находиться рядом со смотревшими на него свысока обеспеченными студентами. На протяжении девяти лет он непрерывно увеличивал частоту приема и дозы и к 1813 году мог сдерживать непреодолимое влечение к лаудануму лишь на краткие промежутки времени и ценой огромных усилий. В итоге его дневная норма выросла с трети чайной ложки до невероятного количества — шестнадцать унций. Для человека, непривычного к настойке опия, и одной унции было бы достаточно, чтобы вызвать смерть.

Несмотря на злоупотребление лауданумом (а может, наоборот, благодаря ему), Де Квинси написал ряд выдающихся эссе, которые по праву считаются одними из лучших в девятнадцатом столетии. Среди них такие, как «Английская почтовая карета» и «О стуке в ворота у Шекспира („Макбет“)». Последнее считается классикой среди критиков Шекспира. Его воспоминания о Вордсворте, Кольридже и других литературных деятелях бесценны. Однако Де Квинси не в силах был писать достаточно быстро, чтобы обеспечивать жену и восьмерых детей. Испытывая постоянную нужду в деньгах, он часто менял места жительства, преследуемый взыскателями долгов.

Однажды разгневанный домовладелец год удерживал Де Квинси фактически в плену в меблированных комнатах и заставлял его писать и писать, чтобы погасить огромную задолженность. Комната, в которой он обитал, была, по выражению Де Квинси, «занесена» листами бумаги. «На столе не было свободного места даже для того, чтобы поставить чашку чая, ни единая половица не просматривалась между дверью и камином». Спастись из плена ему удалось хитростью: он попросил своего издателя прислать вместе с бумагой и письменными принадлежностями слабительные соли. Опиум оказывает такое закрепляющее воздействие, что Де Квинси, бывало, в течение пяти дней не мог опорожнить кишечник. Но в этот раз все было по-иному. Приняв огромную дозу слабительного, он несколько дней провел, практически безвылазно, в единственном на весь дом туалете. Остальные обитатели меблированных комнат настолько осточертели хозяину жалобами, что он неохотно, но отпустил Де Квинси на все четыре стороны.