Дэвид Моррелл - Изящное искусство смерти

Внезапно из тумана выскочил мужчина и едва не врезался в «художника». В первое мгновение он до смерти перепугался, но тут же напряженное выражение сошло с его лица. Он с облегчением кивнул и побежал дальше, а «художник» продолжил путь легкой, уверенной походкой. Газовые фонари казались размытыми пятнами в тумане. Если не считать отдаленного стука копыт, стояла полная тишина.

«Художник смерти» прошел мимо констебля — он уже сбился со счета, скольких полицейских повстречал сегодня на лондонских улицах, — и махнул ему рукой: дескать, все в порядке. Недалеко от своей конечной цели он кивнул еще одному ошалевшему типу, который пронесся мимо, сжимая в руках корзинку. Должно быть, в ней находилось что-то ценное, возможно, ужин на всю семью. Неужели этот глупец думает, будто его могут лишить жизни из-за корзинки с едой?

Очередной констебль подпирал ближайший фонарный столб. «Художник» и ему помахал рукой, а полицейский в ответ кивнул.

Когда «художник смерти» появился в таверне, испуганные посетители разом вскинули головы. Однако, увидев вошедшего, все, за исключением одного мужчины, расслабились и вернулись кто к беседе, а кто к кружкам с пивом и трубкам.

В помещении, полном табачного дыма, находились восемь человек. Справа за стойкой стоял хозяин таверны в белом переднике с завязками вокруг шеи. Двое мужчин восседали на высоких стульях возле стойки. Из глубины зала официантка — в таком же белом переднике — несла блюдо с хлебом и сыром для трех мужчин, сидящих за столом у камина. Восьмой — констебль с настороженным взглядом, занимавший столик недалеко от входа, — вскочил на ноги. Он и был единственным посетителем, который не вернулся к своим занятиям.

— Извините, сержант, — выпалил он. — Я так долго пробыл на улице, а там так холодно, что я не мог…

— Не стоит волноваться, констебль. Я все понимаю. По правде говоря, у меня жутко замерзли ноги, и я зашел сюда по той же причине, что и вы. Что у вас там? Чай? Пожалуй, я к вам присоединюсь.

Хозяин таверны ухмыльнулся.

— Можно и чего получше, сержант. Я налью вам пинту. Бесплатно.

— Нет, благодарю вас, — ответил «художник». — Достаточно и того, что я нарушил одно правило. Но пить на дежурстве — это было бы слишком.

— Да уж, вам приходится нелегко. Но вы нас защищаете. Мы вам за это благодарны. Пожалуйста — горячий чай за счет заведения.

— Вы очень любезны.

Каска констебля лежала на столе. У нее имелась металлическая прокладка, благодаря которой констебль вполне мог при необходимости встать на свой головной убор и заглянуть через забор. Также каска могла защитить владельца от сильного удара по голове, если кто-то вдруг неожиданно подкрадется сзади. Вот только сейчас она лежала на столе.

«Художник смерти» встал позади констебля, ловко вытащил из рукава ломик и нанес сильнейший удар тупой частью крюка. Череп полицейского раскололся, как гнилая тыква. Убийца развернулся на месте и тремя точными ударами — направо, налево и снова направо — разбил головы трем мужчинам за столиком у камина, которые только-только собирались приступить к трапезе. Официантка застыла с раскрытым ртом и вытаращенными глазами. Острие крюка распороло ей лицо, и девушка без чувств рухнула на пол.

— А, — только и смог вымолвить хозяин таверны.

К этому моменту двое посетителей, сидевшие за стойкой, уже обильно поливали пол кровью из проломленных голов. Сам же хозяин не успел больше издать ни звука — страшный по силе удар заставил его замолчать навсегда.

Убийца поспешил к первой жертве — констеблю, скинул труп со скамейки, поставил ногу на грудь и, повернув ломик острой частью крюка, распорол мертвому полицейскому горло.

Затем ту же операцию «художник смерти» повторил с тремя мужчинами у камина, с официанткой, мужчинами у стойки. И с хозяином таверны.

Но шедевр еще не был завершен. Убийца оставил страшное оружие на стойке, а потом усадил всех покойников кого за столики, кого за стойку так, что (если не обращать внимания на кровь) со стороны могло показаться, будто люди слишком много выпили и теперь забылись сном.

Сержантская форма была забрызгана кровью, но «художнику» этого оказалось недостаточно. Он зачерпнул две горсти из растекшейся по полу лужи и размазал кровь по шее и лицу, скрывая свое истинное обличье.

Потом открыл дверь черного хода. И наконец поспешил к двери, ведущей на улицу, несколько раз глубоко вдохнул — создать впечатление, будто запыхался после схватки с преступником, — вывалился наружу и прохрипел, обращаясь к констеблю у фонарного столба:

— Убийство!

— Сержант!

Констебль бросился к нему.

— Помогите!

И лжесержант повалился на мостовую.

Ошарашенный констебль выхватил из-за пояса трещотку и стал ее бешено раскручивать. По всей округе разнесся громкий треск — он должен был привлечь внимание каждого находящегося в этом районе патрульного.

— Там, внутри, — простонал «художник смерти». — Все мертвы.

Уже через минуту на узенькой улочке, затянутой туманом, воцарился хаос. Соседи бежали на звук полицейской трещотки к таверне и в страхе переговаривались:

— Что случилось?

— Боже мой, вы посмотрите за дверь!

— Ужас какой!

— Не может быть! Я всего час назад видел Питера!

— И Марта тоже мертва? О нет!

По улице к месту преступления уже мчались полицейские. В тумане они казались бесплотными призраками.

— Что стряслось?

— Убили? Кого?

— Эй, живо отошли от двери! Вам сюда нельзя!

— Делайте, как приказано! Отошли отсюда!

Констебль, который поднял тревогу, опустился на колени возле «художника смерти». Тот лежал на промерзшей мостовой и постанывал. Лицо и форма были залиты кровью.

— Сержант, я послал за экипажем. Вас доставят к врачу.

— Слишком поздно.

— Мы сделаем все, что возможно. Но вы видели того, кто это сделал?

— Да. Одет как матрос.

— У него была желтоватая борода?

— Бороды не было. Выглядел как обычный матрос.

— Вы видели, куда он побежал?

— Через черный ход. У меня все плывет перед глазами.

— Ага, вот и коляска. Вас сейчас отвезут к врачу. Вы двое, помогите мне перенести сержанта в коляску. Все остальные, слушайте: убийца сбежал через черный ход. Ищите матроса!

«Художник смерти» закрыл глаза и позволил поднять себя и погрузить в подъехавший экипаж. Через мгновение тот рванул с места.

— Помедленнее! — рявкнул констебль, перекрикивая стоящий на улице гам.

— Можно поспешить и доставить его к лекарю живым, а можно растянуть удовольствие и привезти уже труп, — огрызнулся в ответ возница.

Констебль запрыгнул в коляску.

— Но я и не хочу, чтобы его растрясло по дороге до смерти!

В экипаж забрались еще двое полицейских.