Дэвид Моррелл - Изящное искусство смерти

— Мы оставим вас вдвоем, — сказал Беккер.

Констебль с инспектором вышли из комнаты и закрыли дверь.

Эмили придвинула свой стул вплотную к стулу Маргарет, осторожно взяла женщину обеими руками за обезображенное шрамом измученное лицо и поцеловала в лоб.

— Мой отец говорит: ум лишен способности забывать, — произнесла Эмили.

Маргарет вытерла слезы.

— Ваш отец прав.

— Тем не менее он упорно записывает свои воспоминания. Он будто надеется, что, если облечь их в слова, они будут уже не такими болезненными, как бы сильно ни ранили. Пожалуйста, Маргарет, облегчите душу.

Маргарет начала говорить, и даже слезы не смогли ей помешать.

Спустя полчаса Эмили снова поцеловала пожилую женщину в лоб. Потрясенная услышанным, она подошла к двери и открыла ее.

Райан и Беккер дожидались на скамье в коридоре. В здании полицейского управления в этот час уже вовсю кипела жизнь. Прибывали все новые констебли, и на лицах у них отражались ужасы прошедшей ночи.

Эмили припомнила строчку из отцовского произведения.

«Ужасы, сводящие с ума. Горе, терзающее сердце».

При появлении девушки инспектор и констебль встали.

— Эмили, ваш отец бежал, — сообщил Райан.

— Бежал?

— Пока вы общались с Маргарет, в Ярд поступили сведения о том, что он выпрыгнул из кареты Бруклина. Всем полицейским отдан приказ разыскать его.

Эмили и так была до глубины души потрясена рассказом Маргарет, а услышав еще и эту новость, вынуждена была прислониться к стене, чтобы не упасть.

— Нам нужно его найти, — сказал Беккер. — У вас есть какие-нибудь мысли, куда он мог направиться?

Эмили по-прежнему стояла и держалась за стену.

— Ночью, когда вашего отца увозили в тюрьму, он крикнул вам: «Ты знаешь, где я буду! Там, где я слушал музыку». Вы знаете, что он имел в виду? — спросил Райан.

— Нет.

— Возможно, в концертном зале?

— Отец никогда не упоминал ничего такого. — Эмили сделала несколько глубоких вдохов, проясняя мысли. — Слава небесам, он спасся.

«Где же он слушал музыку?»

Что-то такое промелькнуло в глубинах памяти, но как девушка ни пыталась вспомнить, у нее ничего не получалось.

— Маргарет вам что-нибудь рассказала?

— Много чего. Здесь поблизости есть церковь?

— Ей нужно посетить церковь?

— Крайне необходимо.

— В десяти минутах отсюда, — ответил Райан. — Но это намного больше простой церкви.

Ранняя служба находилась в самом разгаре. В других обстоятельствах Эмили обязательно восхитилась бы головокружительной громадой Вестминстерского аббатства, его колоннами и витражными стеклами, но сейчас она могла думать только о том, что отцу удалось бежать, и о том, что удалось узнать от Маргарет.

Она помогла пожилой женщине сесть на скамью. Слезы продолжали струиться по лицу Маргарет и увлажнять шрам на левой щеке. Потом она опустилась на колени и стала молиться.

На службе присутствовало на удивление много прихожан. Это страх привел их сюда помолиться за спасение в захлестнувшей город волне насилия. Малейшее движение отдавалось гулким эхом под высоким куполом.

Священник начал читать проповедь, во многом сходную по смыслу — как предположила Эмили — с теми проповедями, что произносились сорок три года назад.

— Господь — наш пастырь, — провозглашал священник, и голос его отражался от стен собора. — Дьявол, который, подобно волку, нападает на нас, есть Божий враг. Если мы будем верить, Господь защитит нас.

— Вы правильно поступили, что рассказали мне все, — прошептала Эмили Маргарет. — Послушайте, что говорит священник. Господь не оставит вас.

Слова проповеди продолжали звучать в стенах собора, а Эмили вместе с Райаном и Беккером вышла на улицу. Оказавшись за массивными дверьми, она едва обратила внимание на грандиозный передний двор аббатства.

— До сих пор я еще никогда не рассказывала такие вещи посторонним мужчинам, не членам семьи, — начала Эмили.

— Можно ведь взглянуть на это и с другой стороны, — заметил Райан. — Может быть, это нам не приходилось еще слышать от женщины то, что вы, похоже, собираетесь нам поведать.

— Согласна, — кивнула Эмили, но некоторое время еще колебалась, так же как чуть раньше колебалась Маргарет. — Наверное, чем быстрее я все расскажу, тем будет легче. Так вот, Маргарет была беременна, но мужа у нее не было.

Мужчины на некоторое время лишились дара речи.

— Теперь понятно, почему она не хотела говорить, — нарушил молчание Беккер.

— Вы не понимаете. Это еще не все. Отцом ребенка был Джон Уильямс.

— Джон Уильямс?

— Родители Маргарет умерли, когда девочке было двенадцать лет. Она работала на разных фабриках, но в конце концов решила поискать место служанки. У Марра уже был подручный в лавке, но теперь ему требовалась женщина, чтобы помогать по хозяйству жене, пока она находится в положении и позже, после родов. Платил он десять фунтов в год, еда и угол предоставлялись бесплатно. Маргарет позволялось покидать лавку один вечер в неделю, брать полдня каждое воскресенье, кроме того, раз в месяц у нее был целый выходной день. Ей тогда было семнадцать.

Марр был злобным, жестоким человеком, вечно ко всему придирался и кричал по любому поводу. Хуже того, он вечно выражал недовольство, когда Маргарет хотела отлучиться в свой законный свободный вечер или взять полдня в воскресенье. Что же касалось полноценного выходного, Марр угрожал выставить девушку на улицу, если она будет отсутствовать целый день.

Маргарет познакомилась с Джоном Уильямсом на уличном празднике в один из тех редких случаев, когда ей удалось вырваться на свободу. Уильямс, служивший матросом на торговом судне, был старше ее на десять лет, хорош собою, с желтоватыми вьющимися волосами и веселым нравом. Он привязался к Маргарет.

Эмили замолчала. Громада Вестминстерского аббатства нависала над головой.

— А потом он ее обманул, — предположил Беккер, дабы облегчить долю девушки и самому произнести вслух неприятные слова.

Эмили кивнула.

— Похоже, что Уильямс питал к ней какие-то чувства, а не просто пользовался тем, что девушка так его полюбила. Но сути дела это не меняет. Они проводили друг с другом каждую свободную минутку, когда Маргарет удавалось ускользнуть из дома. Иногда Уильямс уходил в плавание на несколько месяцев. В начале октября тысяча восемьсот одиннадцатого года он как раз вернулся из Индии. Они страстно желали увидеться.

Бедняжка Эмили покраснела от смущения и поспешно продолжила:

— Вот тогда-то все и произошло. Два с половиной месяца спустя Маргарет вынуждена была наконец признать, что беременна. По утрам она чувствовала дурноту, и Марр распознал те же признаки, которые наблюдал на ранней стадии беременности жены. Он высказал девушке в лицо свои подозрения. Когда Маргарет признала их справедливость, Марр пришел в ярость. Он заявил, что Маргарет подписала с ним соглашение и он рассчитывал на нее, предполагал, что она будет помогать его жене с маленьким ребенком, но в сложившихся обстоятельствах она не сможет выполнять свои обязанности.