Дэвид Моррелл - Изящное искусство смерти

Воистину — келья монаха.

Но монаха, посвятившего себя служению дьяволу.

Де Квинси скинул с койки одеяло и простыню, чтобы были видны кровавые пятна. Поверх он бросил кнут — теперь у Бруклина не останется сомнений в том, что его постыдная тайна раскрыта.

Как ни спешил Де Квинси, он не забыл при спуске по лестнице держаться ближе к перилам, чтобы избежать возможных новых ловушек.

На первом этаже он задержался, посмотрел на кровавые следы, оставленные Джоуи, на собственную блевотину. Да, Бруклин совершенно точно поймет, что в доме побывали гости.

Де Квинси подбежал к стопке книг, вырвал первую страницу из «Исповеди англичанина, употреблявшего опиум» и написал на ней карандашом:

Любитель Опиума откликнулся на приглашение, но, к глубокому сожалению, не застал вас дома.

Он положил лист бумаги на ступеньку, где его нельзя будет не заметить. Теперь осталось только затушить свечу — и прочь из этого дома.

Де Квинси открыл входную дверь и едва не врезался в высокого мужчину.

Как и большинство врачей середины девятнадцатого века, доктор Сноу принимал пациентов в собственном доме. Беккер с раненым мальчиком на руках завернул за угол через квартал к западу от дома Бруклина и прыжками взбежал на крыльцо здания по Фрит-стрит, куда в прошлую субботу доставили его самого.

Держа Джоуи на руках, Беккер начал сражаться с дверной ручкой, но тут кто-то подошел и помог ему. Это была Эмили. Девушка почти не отстала от долговязого констебля. Не сковывающая движений одежда позволяла ей бежать с такой скоростью, какую Беккер никак не мог ожидать от женщины.

Вдвоем они вихрем пронеслись через прихожую, Эмили открыла следующую дверь и пропустила констебля вперед.

Доктор Сноу и его пациент, сидевшие друг против друга за столом, изумленно уставились на непрошеных посетителей.

Доктору было чуть за сорок. Узкое лицо окаймляли, подчеркивая его худобу, темные бакенбарды и бородка. Глаза живо смотрели на вошедших. На голове обозначились залысины, отчего лоб доктора казался непропорционально высоким.

Пациент был хорошо одетым дородным мужчиной средних лет с густой бородой.

— Какого черта?! — воскликнул он.

Они с доктором вскочили на ноги.

— Мальчику требуется помощь, — сказал Беккер.

— Он такой отвратительный, — сморщился дородный мужчина.

— Его подстрелили из арбалета.

— Этот оборванец, наверное, пытался залезть в чей-то дом. Доктор Сноу, посмотрите — он сейчас перепачкает вам кровью весь пол.

— В десяти кварталах отсюда есть хирург, — сообщил Сноу.

— Но мальчику необходимо оказать помощь прямо сейчас, — крикнул Беккер.

— Видите ли, я больше не хирург. Я врач.

Беккер понял. Врачи занимали высшее положение в строгой иерархии, существовавшей среди представителей медицинского сословия. Они никогда не дотрагивались до пациентов, а просто выслушивали их рассказ о своих недомоганиях, после чего выписывали рецепты к аптекарям, с которыми имели определенные финансовые договоренности. Таким образом, врачи не получали деньги непосредственно от пациентов, и их деятельность не подпадала под определение «ремесло» — занятие среди представителей высшего класса недопустимое.

Ниже врачей шли хирурги, которые не имели социального статуса, поскольку им приходилось вступать в физический контакт с пациентами, иметь дело с кровью и грязью. Еще хуже было то, что они получали деньги прямо из рук людей, которым оказывали помощь. К врачам обращались уважительно «доктор», в то время как хирургов называли просто «мистер». Врача могли допустить к королевскому двору, а вот хирургу путь туда был заказан.

— Вы хотите сказать, что отказываетесь помочь этому мальчику? — уточнил Беккер.

Судя по виду дородного пациента, он буквально пришел в ужас от одной мысли, что его доктор может оказывать практическую помощь кому бы то ни было, не говоря уже о каком-то окровавленном, перемазанном сажей нищем.

— Я хочу сказать, что это занятие для хирурга, — ответил Сноу, с беспокойством глядя, как на полу собирается лужица крови.

— Доктор Сноу, — возмущенным тоном произнес пациент, — может, мне выйти и позвать констебля?

— Благодарю вас, сэр Герберт, но…

Беккер хотел крикнуть, что он-то и есть констебль, но потом вспомнил: теперь он уже не имеет права так называться.

— Не далее как в прошлую субботу вы оказывали помощь именно как хирург, — напомнил он Сноу.

— Что? Что вы делали? — воскликнул пораженный сэр Герберт.

— Вы промыли мои раны и зашили их. Почему вы не можете сделать то же с этим мальчиком?

— Вы действительно промывали раны? — не скрывая ужаса, спросил сэр Герберт.

— Я сделал это в качестве одолжения инспектору Райану, — ответил доктор. — Он в свое время помог мне определить источник эпидемии холеры, и я чувствовал себя обязанным ему. Да, когда-то я был хирургом, но теперь добился большего.

— Чушь какая-то, — перебила его Эмили и повернулась к сэру Герберту. — А вы, пожалуйста, выйдите.

— Будьте любезны, поясните, по какому праву вы…

— Выйдите, — повторила девушка и подтолкнула ничего не понимающего бородача к двери. — Вам здесь нечего делать. Вы будете только мешать.

— Но…

Эмили вывела сэра Герберта в прихожую и теперь открывала входную дверь.

— Если не будете соблюдать осторожность, можете запачкать одежду в крови.

— Кровь на моей одежде? Где?

— Доброго дня, — сказала Эмили, выставила сэра Герберта на улицу и плотно закрыла дверь. Потом вернулась в кабинет и спросила: — Доктор Сноу, у вас сохранились хирургические инструменты?

— Они в этом шкафчике. Но я вовсе не собираюсь…

— Вы, может, и нет, зато я очень даже собираюсь. Констебль Беккер, положите мальчика на этот стол и помогите снять с него одежду.

— Вы не имеете права вламываться в чужой дом и начинать распоряжаться, — возразил Сноу.

Но Эмили не собиралась терять на него время и уже стаскивала с Джоуи грязное пальто, пропитавшееся кровью.

— Полагаю, первым делом нужно вымыть мальчика, чтобы понять, насколько серьезные у него повреждения. Доктор Сноу, где у вас кухня? Дайте, пожалуйста, кому-нибудь указание принести горячей воды. Она нам понадобится. Беккер, а вы в это время помогите мне вытащить из плеча стрелу.

— Нет, не торопитесь! — крикнул Сноу. — Эти зазубрины на острие или перья только расширят рану.

— Тогда что мне делать?

— Стрелу необходимо разрезать, чтобы извлечь или перья, или наконечник. Потом ее нужно будет продезинфицировать нашатырным спиртом и тогда только вытаскивать.

Эмили наконец сняла с мальчика пальто и обнажила рубашку, настолько дырявую, что она легко разошлась по швам.

— И как мне разрезать стрелу?