Микаэль Крефельд - Пропавший

Он так резко поднялся с дивана, что разбудил Мёффе; пес гавкнул. Томас вспомнил о вещах Евы, которые он отнес в магазин секонд-хенда. Он так спешил тогда поскорее от них избавиться, что даже не подумал о том, чтобы проверить карманы. Может быть, их содержимое могло бы навести его на след: какое-нибудь письмо, фотография или квитанция из того места, где происходили их свидания.

Он опорожнил рюмку с «Джим Бимом» и не почувствовал вкуса. Давно уже ему не приходилось глотать спиртное как воду. Он воспринял это как добрый знак, промелькнувший среди свалившихся неприятностей, и надел на Мёффе поводок.

Когда Томас вошел в магазин секонд-хенда на Амалиеброгаде, колокольчик на двери звякнул только один раз. От множества висящих на вешалках вещей в тесном помещении стоял затхлый запах. Томас подошел к прилавку, за которым средних лет женщина в красном свитере складывала одежду. С сожалением он увидел, что сегодня работает не та продавщица, с которой он разговаривал позавчера, – с той ему было бы проще договориться. Поздоровавшись, он сразу же отметил, что черные мешки с Евиными вещами лежат на том же месте, куда он их положил.

– Позавчера я принес вам эти мешки, – сказал он, указывая на них рукой.

Женщина надела висевшие на цепочке очки и сдвинула их на кончик носа. Она смерила Томаса быстрым взглядом и только после этого посмотрела на мешки:

– Вон те?

– Правильно. Мне хотелось бы их просмотреть.

Женщина снова обернулась к Томасу и снова спустила очки на цепочку:

– Извините, но сейчас нельзя. Сперва мы должны их рассортировать и назначить цену.

– Вы меня не так поняли. Я просто хотел проверить, не осталось ли чего-нибудь в карманах. Я забыл это сделать раньше.

– Вот как? – С губ продавщицы сбежала улыбка. – Если это и правда, что вы их оставили…

– Да правда же, клянусь вам, что правда!

– …то сейчас они принадлежат Обществу народной церкви по оказанию помощи людям, попавшим в трудное положение. Так что я не могу позволить вам в них копаться.

Продавщица встала перед ним, скрестив на груди руки.

Стараясь по возможности сохранять спокойствие, Томас набрал в грудь воздуха:

– По зрелом размышлении я пришел к заключению, что моя возлюбленная, чьи вещи лежат в этих мешках, была мне неверна. И по зрелом размышлении я вынужден посмотреть, не осталось ли в карманах чего-то такого, что указывало бы на того, с кем у нее был роман. Так что по зрелом размышлении становится понятно, что тут действительно нужно пойти мне навстречу. – Он посмотрел на продавщицу умоляющим взглядом.

Продавщица заморгала:

– Ну что поделаешь! Похоже, это действительно были ваши мешки. В таком случае так и быть…

– Спасибо!

Томас зашел за прилавок и начал просматривать содержимое мешков, а продавщица внимательно наблюдала у него из-за плеча.

Через четверть часа он уже шел по улице, возвращаясь с Амалиеброгаде в Кристиансхавн. Мёффе трусил за ним на поводке. Поход в магазин секонд-хенда оказался напрасным. Просмотрев все четыре мешка, он не нашел в карманах ничего, кроме заколки для волос. Он снова взялся за Евин телефон и в сто какой-то раз просмотрел все сообщения. Там не нашлось ничего, что хоть как-то указывало на личность того, с кем у Евы был роман. Однако что-то подсказывало Томасу, что этот человек не относился к числу ее сослуживцев по адвокатской конторе. Содержание сообщений наводило на мысль, что их свидания происходили спорадически, а значит его, вероятно, следовало искать среди ее клиентов. Томас чертыхался при мысли о Еве. Если она была недовольна их отношениями, то почему ни словом на это не намекнула? Она могла бы ругаться, швырнуть в него чем-то, но ведь на самом деле ни разу не дала ему повода подумать, что между ними что-то не ладится. Так чего же ей, черт возьми, не хватало? Во всяком случае, не секса… Внезапно у него перед глазами начали вставать картины, на которых Ева была с другим, и он поспешил с Мёффе на борт «Бьянки» к скучающему на столе «Джим Биму».

Дойдя до канала, Томас увидел серый «Фиат-500» с бордовой крышей, ждавший прямо напротив того места, где была причалена «Бьянка». Он без труда догадался, кому принадлежит машина, но сейчас ему вообще ни с кем не хотелось встречаться, и тем более с ее хозяйкой. Поэтому он решил укрыться в «Морской выдре», где можно в одиночестве посидеть в темноте. Он повернул назад и чуть не столкнулся с Луизой.

– Здравствуйте, – сказала она.

– Здравствуйте, – ответил пойманный врасплох Томас. – Вы шли следом за мной? – спросил он с вымученной улыбкой.

– Можно сказать, что так. Я зашла узнать, дома ли вы, – кивнула она в сторону «Бьянки». – Но, не застав вас, решила прогуляться по набережной. Прекрасная погода, правда? – Она с наслаждением сделала глубокий вдох и посмотрела на небо, где тучи уже опять начинали заволакивать солнце.

– Может, и так, – сказал Томас. – Вы ко мне по делу? – спросил он и тотчас же пожалел, что задал вопрос.

– Просто хотела пригласить вас на бокал вина.

– Вина? Спасибо, конечно, но вина я не пью. Дубильная кислота, знаете ли… мой желудок ее не принимает. – Он хлопнул себя рукой по животу, чтобы у нее уже не осталось сомнений.

Она улыбнулась:

– Ну, тогда, может быть, пива?

– Луиза! – начал он, надеясь, что не перепутал ее имя. – Что-то мне подсказывает, что вы пришли ко мне не только поговорить о погоде… да и не для того, чтобы угостить вином. Так в чем же дело? Только честно.

– Вы правы, – сказала она, засовывая руки в карманы облегающих дизайнерских джинсов. – Я последовала вашему совету и обратилась опять в полицию.

– О’кей. Ну и что там сказали?

Она снова улыбнулась, на этот раз во весь рот, как Камерон Диас, и стала необыкновенно хороша.

– Так можно мне пригласить вас на кружку пива?

Берлин, Пренцлауэр-Берг, 16 сентября 1989 года

Хауссер наклонился, направив в унитаз темно-желтую струю. От мочи шел кислый запах, и по ней видно было, что он потреблял слишком мало жидкости. Нельзя вечно держаться только на сигаретах и спиртном. Надо будет запастись нормальной едой. Невзирая на то, что голод особенным образом влиял на мышление, благодаря чему Хауссер умел находить след там, где другие ничего не замечали. Операция «Мидас» близится к завершению. Он это чуял. Единственная проблема была в том, что неделя, которую дал ему Штраус, давно прошла, и теперь можно было ожидать, что с минуты на минуту либо Мюллер, либо кто-то из агентов отделения «Зет» явится и позво…

И тут в дверь позвонили. Хауссер спустил воду и вышел в прихожую. Из динамиков в комнате громко звучал голос дочери Шумана, распевавшей пионерскую песню про «Маленького трубача» [18] Популярная песня немецких коммунистов о «Маленьком трубаче», посвященная погибшему в 1925 г. при разгоне рабочего собрания Фрицу Вайнеку. . Звонок повторился. Хауссер притворил комнатную дверь и пошел открывать.