Микаэль Крефельд - Пропавший

– Хауссер, умоляю вас!

Он посмотрел на нее с улыбкой:

– Я – человек, который поставлен удалять мусор, застрявший в колесиках машины. Ты наконец это поняла?

Она ничего не ответила, а только смотрела на него не мигая, потухшим взглядом, с открытым в бессильной гримасе ртом.

Он насладился выражением ее лица, затем перевел взгляд на Ренату:

– Тебе пора спуститься к маме, Рената.

Рената отвернулась от зияющей бездны и побежала назад по плоской крыше.

– Рената! – окликнул ее Хауссер.

Она обернулась к нему.

– Скажи мне еще раз, о чем ты мечтаешь.

– Представлять ГДР на Олимпийских играх и выиграть для нас золото! – крикнула девочка.

Он в ответ сделал жест, как бы отдавая ей честь.

Хауссер наблюдал по монитору за Кристофом и Леной. Они сидели на черной лестнице, Кристоф крепко обнимал жену, прижав ее к груди, но она продолжала рыдать:

– Мы должны бежать отсюда… сегодня же ночью.

– Этого мы не можем сделать, Лена. Это было бы самоубийством.

– Самоубийство – оставаться здесь. Почему ты, черт возьми, не сказал, чтобы его убили?

– Я так и договаривался. Мы все думали, что он мертв. Он выглядел мертвым.

– Надо было убедиться, Кристоф!

– Знаю. – Он погладил ее по голове и поцеловал в лоб. – Нам придется подождать, Лена. В новостях сообщали о начале реформ. Будет больше свободы. Я совершенно уверен, что настает наше время.

– Но когда еще это будет!

– Ждать осталось неделю-другую, не больше.

Она высвободилась из его объятий и встала со ступеньки:

– Какие там недели! А я знаю, что и нескольких часов не пройдет, как этот психопат опять что-то против нас предпримет. Если ты ничего не сделаешь, то я сама заберу Ренату и сбегу с ней за границу.

– Но, Лена, послушай…

Она направилась к кухонной двери:

– Я серьезно. И ты больше нас никогда не увидишь.

Кристоф тоже встал, шагнул к ней и заключил в объятия:

– Дорогая, мы убежим вместе. Я что-нибудь придумаю.

– Ты не шутишь?

– Что ты!

– Ты можешь задействовать свои… свои связи?

– Какие связи! Они все сами сбежали или попрятались…

– Но как же быть?

Он задумался, глядя в пространство.

– Браун как-то упоминал о другом плане. Он называл это «запасным выходом». Этот план не так детально разработан, как то, что предлагал Шрёдер – уехать на посольских машинах, но тоже вполне выполним.

Хауссер откинулся в кресле. После стольких месяцев и недель, после стольких неудач и страданий его план, кажется, близок к осуществлению!

Кристиансхавн, апрель 2014 года

Томас положил перед Викторией взятое у нее взаймы зарядное устройство. Виктория, с сигаретой в зубах, сидела на прилавке. В помещении, кроме них, никого не было, и холодный взгляд, который она бросила на Томаса сквозь облако сизого дыма, ясно говорил, что она предпочла бы остаться одна.

– Я думал, ты обрадуешься, что я его тебе вернул, – сказал Томас, кивая на зарядник.

Она ничего не ответила и продолжала молча смотреть. Томас отвел глаза.

– Я наконец заставил себя оставить все это в прошлом. Теперь с этим раз и навсегда покончено, – поудобнее развалившись в кресле, улыбнулся он Виктории.

Она посмотрела на него без всякого выражения.

– Ну что? – спросил наконец Томас, не выдержав молчания. – Может, лучше сваришь кофе, чем демонстрировать свое недовольство?

– У меня нет желания пить кофе, – сказала она и загасила в пепельнице сигарету.

Томас пожал плечами:

– Кто тебе сегодня испортил настроение?

– Ты. Причем не только сегодня. Ты меня очень разочаровываешь, Ворон.

– Что я такого сделал? – спросил он, разводя руками.

– Когда ты напивался, как бездонная бочка, я думала, что дальше тебе уже некуда опускаться.

– Но теперь же я почти всегда трезвый.

– Да. Это я заметила, и, оказывается, это тебя не красит.

Виктория достала из кармана пачку табака.

– Никак не пойму, что я тебе такого сделал и почему ты такая неприветливая?

Она покачала головой:

– Разве можно чуть что пускать в ход кулаки?

– Так вот в чем дело! – Томас прищурился и посмотрел ей прямо в глаза. – Учитывая, как поступил со мной Миккель, он и не того заслужил! Он еще дешево отделался.

– Ты так считаешь? – Она высыпала на листок папиросной бумаги щепотку табака и свернула себе сигарету. – Значит, ты считаешь, что кулаками можно решить все мировые проблемы?

– Я никогда не говорил, что собираюсь решать мировые проблемы. Ни кулаками, ни без кулаков. Я и не суюсь в мировые проблемы, мне бы со своими разобраться! – Томас улыбнулся ей, чтобы разрядить обстановку.

Виктория закурила новую сигарету и выпустила ему в лицо густую струю дыма.

– Я советовала тебе оставить в покое этот мобильник. Но ты не смог удержаться. Вместо того чтобы послушать меня, ты начал рыть носом землю, чтобы узнать, кто стоит за этими эсэмэсками. Ну и до чего ты докопался?

– До истины, – ответил он, пожимая плечами.

– Вон оно что! А я вот вижу перед собой только разукрашенное ссадинами лицо человека, потерявшего друга.

– Ты этого из своих книжонок набралась из серии «Помоги себе сам», – кивнул он на битком набитые книгами полки. – Ты, кажется, забыла, что это не я изменил. Не я врал и обманывал.

– Но в драку-то полез ты! – Виктория слезла с прилавка. – Ты знаешь, что ты заработал на этом ужасно скверную карму? – сказала она, тыча в его сторону раскуренной сигаретой.

– Я могу назвать довольно много адресов, по которым Карма что-то не заглядывает. Давай я сам сварю для нас кофе?

– Нет уж. Не сегодня. – Она помотала головой. – Между прочим, Эдуардо сказал, что ты с кем-то встречаешься. Так с чего тогда сыр-бор разгорелся?

Томас скрестил на груди руки:

– Язык у Эдуардо длинный. Я ни с кем не встречаюсь .

– А он говорит…

– Просто я помогаю одной девушке разыскивать пропавшего брата. О’кей?

Виктория поправила сползшие на кончик носа очки. Впервые за весь разговор, она смягчилась:

– Значит, хоть чем-то полезным ты все-таки занимаешься.

– Это так, понемножку. Ничем особенным я не могу тут помочь.

– Так она нашла его?

– Брата? Нет. Похоже, он уехал в Берлин. – Тут Томас улыбнулся. – Она звала меня туда с собой, чтобы вместе его искать.

– Ну и?..

– Что «ну и»? Что ты хочешь этим сказать? Я никуда не собираюсь.

Виктория покачала головой.

– Разумеется, нет! – произнесла она с горькой иронией. – А ведь Берлин для тебя самый подходящий город! Нигде на свете не найдешь второго такого самодовольного города с такими самонадеянными жителями! Тебе там самое место.

– Благодарю. Мне казалось, что раньше ты питала стойкую неприязнь к Швеции и в особенности к стокгольмцам.