Ольга Володарская - Пикник на Млечном пути

Локоть при этом касался паха Берковича… И там, в паху, не было ничего!

Гладкий лобок без каких-то мужских признаков.

– Ты Симона? – ахнул Андрей.

– Я существо, рожденное двуполым. Андрогин. Зевс, разгневавшись на мне подобных, разделил их…

И что-то еще говорилось. Какой-то бред. Но Андрей не слушал.

– Так под сосной Соломон?

Он бесцеремонно ощупал человека, который извивался под ним. Это определенно была женщина.

– Отпусти, я не буду больше убегать, – проговорила она.

– Не верю тебе.

– Я проглотила конфету.

– И что?

– И все.

Андрей ослабил хватку, но все еще придерживал Симону за руки.

– Это какая-то волшебная конфета?

– Да. Внутри нее семена, что убили наших родителей. Я думала выплюнуть ее, если у меня появится надежда, но…

Бах позволил ей высвободиться. Симона села, привалившись спиной к дереву, закрыла глаза. Андрей подумал, что начал действовать яд, но, оказалось, ошибся. Беркович просто переводила дух.

– У нас минут двадцать, – сказала она. – Пока яд не начал действовать. Потом я не смогу говорить, только выть от боли и биться в судорогах.

– Хочешь покаяться перед смертью?

– Нет, облегчить тебе работу, так что включай диктофон на телефоне. – Андрей так и сделал, и Симона решительно проговорила: – Я ни о чем не сожалею.

– Так ты убила брата или нет?

– Я дала ему умереть. Мы поссорились на этом самом месте, сцепились, он упал, разбил голову и истек кровью. Я могла помочь, вызвать «Скорую», скорее всего, брата спасли бы, но я хотела избавиться от него. Думала, мне будет лучше одной…

– Из-за чего поссорились?

– О, причин было множество. Долго рассказывать, двадцати минут не хватит.

– Назови основную.

– Я хотела выйти замуж и уехать в Москву, Соломон не желал отпускать меня.

– Между вами что-то было?

– Между нами было ВСЕ!

Бах не совсем понял, что она имела в виду. Но инцест имел место быть, тут все ясно.

– Соломон мечтал о том, чтоб мы были как Адам и Ева, – продолжила она. – То есть два человека в целом мире… Чтоб нам никто не мешал. В том числе родители, не говоря уже о каких-то мужчинах… – Она зажмурилась. И Андрей увидел, как по щеке побежала слеза. – Он сказал, что для того, чтобы я осталась с ним, он готов на все! Даже на убийство. Грозился отравить моего жениха африканскими семенами. И тогда до меня дошло, что родителям в еду он их подсыпал, меня посещали эти мысли и раньше, но я гнала их. А уж если маму с папой, родных, любимых, не пожалел, то уж жениха моего не пощадит точно. Ты спрашивал, кто стал свидетелем смерти родителей. Это был он, но я как будто тоже присутствовала при этом. Мы могли видеть мир глазами друг друга…

Она замолчала. Лицо сосредоточенное. Андрей понял, что Симона прислушивается к своим ощущениям, и точно:

– Пока ничего не чувствую, – пробормотала она. – Даже жжения в желудке. – И продолжила рассказ. – Я думала, избавилась от брата. Все, он умер. Нет его. Но он оставался во мне. Это трудно объяснить. Возможно, человек, у которого есть близнец, хоть чуть-чуть меня поймет, но все равно… Между нами была особая связь. – Она резко приблизила свое лицо к лицу Баха. – Ты видишь родинку на моей щеке? – Тот кивнул. – У меня не было ее раньше. А у брата – да. Появилась пятнадцать лет назад. Залысины чуть позже. С годами я стала больше походить на мужчину, чем на женщину. Это во мне жил своей жизнью брат Соломон.

– Или гормоны, – буркнул Андрей. – Так почему ты замуж не вышла?

– Когда брат умер, я поняла, что никакой другой мужчина мне не нужен. Я дала Филиппу, так звали жениха, отставку. Причем уже перед ним разыгрывала две роли. И сейчас уже плохо помню, как все происходило на самом деле. Видеть мир своими глазами и глазами покойного брата не просто.

– А ты к психиатру не обращалась?

– Чтоб он поставил диагноз «раздвоение личности»? И запер в дурдоме?

– Ага, но ты сама понимаешь, что больна…

– Даже если и так, мне нравится мое сумасшествие.

– Все бы ничего, но ты стала убийцей. Ведь это ты задушила Дору? Не дала умереть, а именно…

– Да. Но и нет. Можно сказать, что я дала ей умереть.

– Она и без тебя умерла бы. У нее был неоперабельный рак.

– Я знаю. Дора рассказала мне об этом.

– Вы дружили?

– Нет. Но у нас с ней, у меня и у брата, были особые отношения с детства – тогда она нас не путала. В ТОТ день я зашла к ней в кабинет. Дора была грустна. Крутила в руках какую-то куклу.

– Куклу? – переспросил Андрей. Он не помнил, чтоб они находили что-то похожее на игрушку на месте преступления.

– Да. Небольшую, меньше ладони. Когда я подошла ближе к столу, то увидела, что это хенд-мейд. Кто-то сделал куклу своими руками и придал ей образ Доры. В игрушке торчали закопченные иглы. В туловище, голове, конечностях – вся была истыкана.

– Это что-то из серии колдовских ритуалов?

– По всей видимости. Куклу Доре прислал аноним. По ее словам, он постоянно что-то отправлял ей. Какие-то гадости. Коробку с червями, например. Или мертвую птицу. Дора предполагала, что это кто-то из ее бывших работников, кого она уволила со скандалом.

– Ее не напугала кукла?

– Нисколько. Она ее заинтересовала! Дора вынимала иголки и втыкала их вновь. После чего прислушивалась к ощущениям. «Не работает», – сокрушенно проговорила она. И рассказала о своей болезни. И о том, как ей страшно. Сначала она хотела лечиться, чтобы иметь на это деньги, выставила на продажу клуб, а потом сникла. Чтобы побороть рак, надо пройти все круги ада. И не факт, что страдания будут не напрасными. В ее случае шанс на излечение слишком мал, чтобы обрекать себя на муки.

Симона резко замолчала. Сморщилась.

– Все, начинается, – тяжко выдохнула она. – Так что потороплюсь. Дора знала о том, как погибли наши родители. Не от нас, от кого-то. И в ТОТ день она спросила, не завалялось ли где-то в закромах несколько семян ядовитого растения, способного убить стопроцентно?

– Решила уйти, не дожидаясь момента, когда старуха с косой сама к ней придет? И что же ты, отказала Доре в яде?

– Я знаю, как умирали мои родители. И врагу не пожелала бы такого долгого и мучительного конца. А Дора «мой» человек. Я хотела, чтобы она ушла достойно. Поэтому наврала, что у меня его не осталось. Она стала еще грустнее. Сказала, что сейчас у нее такая решимость уйти, какой, наверное, уже не появится. И как жаль, что нет человека, который помог бы ей это сделать. Но чтоб точно убил, наверняка. «У тебя нет знакомого киллера? – спросила она вроде бы шутя. – Я могу отлично заплатить. Причем золотом…»

– И ты решила ее задушить? Чтоб вроде и помочь, но больше заработать.

– Все мечтают о богатстве, я не исключение. Своим умом зарабатывать я умею, но не такие суммы. Соломон стал бы блестящим экономистом, но я не смогла доучиться за него. Диплом купила. Я жила жизнью брата, многое в ней не понимая.