Харлан Кобен - Незнакомец

Вопрос состоял в том, что ему делать сейчас.

Он знал правду. Ведь знал? Нужно ли ему ждать подтверждения, что она подделала беременность и выкидыш? Если бы она этого не совершала, то он уже услышал бы отпирательства. Она тянула время – может быть, чтобы придумать разумное объяснение или, возможно, чтобы дать ему время успокоиться и обдумать варианты развития событий.

Что он мог предпринять?

Готов ли он уйти? Развестись?

Ответа Адам не знал. Он стоял у кровати и смотрел на жену. Что он чувствовал? Он сказал себе, что должен прямо сейчас, не раздумывая, ответить на вопрос: если подозрения верны, то продолжает ли он любить жену и хочет ли провести с ней остаток жизни?

Чувства были в раздрае, но нутро отозвалось: да.

Сделаем шаг назад. Какое значение имеет этот обман? Огромное. Тут нет вопросов. Огромное.

Но разрушится ли из-за этого их жизнь? Или они сумеют смириться и продолжить совместное существование? Все семьи пропускают мимо сознания слонов в гостиных. Сможет ли Адам когда-нибудь перестать замечать своего?

Адам не знал. А потому нужно быть осторожным. Придется подождать, выслушать ее объяснения, даже если эта история кажется почти непристойной.

«Это не то, что ты думаешь, Адам. Все гораздо сложнее».

Так сказала Коринн, но он представить не мог о чем. Он скользнул под одеяло и на мгновение закрыл глаза.

В следующий раз он открыл их через три часа. Усталость навалилась на него и утянула в сон. Он похлопал по постели рядом с собой. Пусто. Свесил ноги, ступни с глухим стуком уперлись в пол. Снизу доносился голос Томаса. Томас – оратор. Райан – слушатель.

А Коринн?

Он выглянул в окно спальни. Минивэн жены стоял на подъездной дорожке. Адам тихо спустился по лестнице. Спроси его, он и сам не смог бы внятно объяснить почему. Может, подстерегал жену, пока не уехала на работу. Мальчики сидели за столом. Коринн приготовила для Адама его любимый – она была большая мастерица состряпать что-нибудь вкусненькое – сэндвич с беконом, яичницей и сыром на хлебе с сезамом. Райан ел из миски рисовые шарики – здоровое питание – и читал текст на коробке так внимательно, словно это было Священное Писание.

– Привет, ребята.

Два хрюка. Какими бы ни становились его дети позднее по ходу дня, болтать с родителями перед школой они склонны не были.

– Где мама?

Два пожатия плечами.

Адам вошел в кухню и посмотрел через окно на задний двор. Коринн была там. Он видел ее со спины. Она прижимала к уху телефон.

Адам почувствовал, как к лицу приливает кровь.

Когда он распахнул заднюю дверь, Коринн обернулась и подняла палец, как бы говоря: погоди минутку. Он не стал ждать. Решительно зашагал к ней. Она прервала звонок и сунула телефон в карман.

– Кто это был?

– Из школы.

– Врешь. Дай посмотреть.

– Адам…

Он протянул руку:

– Дай его мне.

– Не устраивай сцен на глазах у детей.

– Не валяй дурака, Коринн. Я хочу знать, что происходит.

– Сейчас нет времени. Через десять минут я должна быть в школе. Ты отвезешь мальчиков?

– Ты серьезно?

Она подошла к нему ближе:

– Я пока не могу сказать тебе то, что ты хочешь знать.

Он чуть не ударил ее. Почти уже занес кулак и…

– Что за стратегию ты выбрала, Коринн?

– А ты?

– Что?

– Какой у тебя худший сценарий? – спросила она. – Подумай, бросишь ли ты нас, если все это правда.

– Нас?

– Ты понимаешь, что я имею в виду.

Ему потребовалась секунда, чтобы выдавить:

– Я не могу жить с человеком, которому не доверяю.

Коринн вскинула голову:

– И ты мне не доверяешь?

Он ничего не ответил.

– Согласись, что у всех есть свои секреты. Даже у тебя, Адам.

– Я от тебя ничего подобного не утаивал. Но, честно говоря, у меня есть свое объяснение.

– Нет, у тебя его нет. – Она придвинулась ближе и заглянула ему в глаза. – Но скоро будет. Я обещаю.

Он отпрянул и спросил:

– Когда?

– Давай сегодня поужинаем. В бистро «У Джанис» в семь. Дальний от входа столик. Там и поговорим.

На верхней полке стояли хаммелевские [3]фарфоровые фигурки: маленькая девочка с осликом, три ребенка, игравшие в пятнашки, мальчик с пивной кружкой и, наконец, паренек, качающий девочку на качелях.

– Евнис любит их, – сказал Адаму старик. – А я терпеть не могу эту дребедень. Меня от них тошнит. Я, знаете ли, все время думаю: кто-нибудь должен снять фильм ужасов с этими персонажами. Использовать вместо страшного клоуна или лепрекона. Представляете эти фигурки ожившими?

Кухня была отделана старыми деревянными панелями. На холодильнике висел магнит с надписью «Виват Лас-Вегас!» На выступе над раковиной стоял снежный шар с тремя розовыми фламинго; подставку украшало набранное витиеватым шрифтом: «Майами, Фло». «То есть „Флорида“, добавили для сомневающихся, о каком Майами речь», – подумал Адам. Коллекционные тарелки с росписью по мотивам «Волшебника из страны Оз» и часы в виде совы с подвижными глазами занимали верхнюю часть стены справа. Стену слева украшали многочисленные, хотя и потускневшие полицейские сертификаты и почетные грамоты – ретроспектива долгой успешной карьеры подполковника в отставке Майкла Рински.

Старик заметил, что Адам заинтересовался «украшениями», и проворчал:

– Евнис настояла, чтобы мы их повесили.

– Она вами гордится, – сказал Адам.

– А-а, все равно.

Адам повернулся к старику:

– Расскажите мне о визите мэра.

– Мэр Рик Гашеровски. Арестовывал его дважды, когда он учился в старшей школе, один раз за вождение в пьяном виде.

– Его наказали?

– Нет, позвонили отцу, чтобы тот его забрал. Это было лет тридцать назад. Мы в те годы часто так поступали. Считали вождение под мухой незначительным нарушением. Глупость.

Адам кивнул, чтобы показать, что слушает.

– Теперь с пьяными водителями обращаются очень строго. Спасает жизни. Но как бы там ни было, Рик появился у моих дверей. Мистер мэр нынче. Одет в костюм с американским флагом на лацкане. Не служи в армии; не помогай маленьким людям; не думай об изможденных, бедных, ютящихся в трущобах массах; но если ты носишь флажок, значит патриот.

Адам старался сдержать улыбку.

– Так, значит, Рик вошел, выпятив грудь и сияя улыбочкой. «Застройщики предлагают вам кучу денег», – говорит он мне. И все продолжает петь о том же: какие они щедрые.

– А вы что сказали?

– Пока ничего. Я просто пялюсь на него. Даю наболтаться.

Рински знаком пригласил Адама сесть к кухонному столу. Адаму не хотелось занимать стул Евнис – почему-то это казалось ему неправильным, – и он спросил:

– Куда прикажете?

– Любой сойдет.

Адам взял стул. Потом сел Рински. Виниловая скатерть была старой и немного липкой, а как иначе? У стола по-прежнему стояли пять стульев, хотя трое сыновей, которых Майкл и Евнис растили в этом доме, стали взрослыми и разъехались.