Глафира Глебова - Красота, которая убивает

Хлопнула входная дверь, и Никола оторвался от письма: это пришел его внук Драган из школы. Когда юноша заглянул на кухню, Ракитич заметил под его глазом свежий синяк.

– Кто это тебя так, Драган? – спросил дед.

– А‑а, Коста Лазаревич нечаянно попал, – отмахнулся Драган. – Но ему больше досталось. И двум его друзьям. Я их всех повалил на землю. А Косту еще и попинал немного. У него вся рожа в крови. Так им и надо!

– А за что ты их побил?

– Этот гаденыш Коста обозвал меня «голодранцем». Причем при девчонках. Среди них были Милена и Снежана, которые мне очень нравятся. Вот я и поддал этому буржую. А те его «шестерки» вступились за него, вот я и им накостылял.

Никола укоризненно покачал головой:

– Что отстоял свою честь – молодец. А вот с другой стороны… мог бы и не связываться с этим… Костой. Проблемы нам ни к чему. У него папа – важная шишка. Он, кажется, заместитель ректора нашего университета. А что, если его сынок напишет заявление в милицию? Они снимут с него побои, и тебя, дорогой внучек, засадят за решетку.

– Не напишет. А если напишет, вообще прибью! Ненавижу сынков богатеньких отцов, – бурно отреагировал на слова деда Драган.

– Ладно, успокойся… Я сам был такой… И отец твой тоже. Вся наша родня такая. Всегда за справедливость боролась. Хоть и дыра в кармане была, но за честь свою стояли. Я, когда в Констанце грузчиком работал, частенько дрался. Немало нахалов, забияк, подлецов и хвастунов поколотил. До сих пор слава обо мне как о самом лучшем бойце в порту ходит.

– Тогда, дед, расскажи, как ты там расправлялся с обидчиками? Что за приемы использовал? Из бокса, борьбы? Очень интересно будет послушать.

Никола расцвел от удовольствия: он любил вспоминать на досуге свои боевые подвиги.

– Хорошо, Драган, сейчас покушаем, и я тебе все расскажу… И выпью я грамм двести пятьдесят советской водочки.

– Это в честь чего, дед?

– Потом расскажу, внучок, в честь чего.

– Потом так потом, – Драган заметил конверт на столе и спросил: – А это письмо от кого?

– От кого надо, внучок. После о нем тебе тоже поведаю.

– Ладно!

И внук с дедом сели за стол обедать.

Через неделю Ракитич прибыл в Бухарест, в Центральную тюрьму, и тогда в кабинете начальника тюрьмы раздался телефонный звонок от дежурного:

– Товарищ полковник, докладывает сержант Радеску, к вам какой-то мужчина хочет на прием. Он настаивает на свидании… с мадам Ренци.

Ференц обрадованно сказал:

– Хорошо, пропустите.

– Есть, товарищ полковник!..

Ференц радостно потер руки.

«Сейчас я разыграю перед ним грандиозный спектакль! Притворюсь, что я ровным счетом ничего не знаю о нем и его связи в Ренци!»

Зашел Ракитич с рюкзаком за спиной и поприветствовал хозяина тюрьмы.

– Здравствуйте, товарищ полковник, я Никола Ракитич. Я приехал из Югославии навестить заключенную Веру Ренци. Очень прошу вас разрешить мне повидаться с ней.

– Вы родственник заключенной?

– В какой-то мере.

– Объясните…

Ракитич не стал ничего скрывать:

– Нам было по шестнадцать лет, когда мы встретились. Это продолжалось пару месяцев, но она успела забеременеть от меня, а потом родила сына втайне от меня, отказалась от него и сдала в приют. Со мной она тоже не хотела общаться. Случайно от ее родителей я узнал о ребенке и забрал его из приюта. Мы с Верой еще раз встретились, но она уже была замужем. Мы поругались и окончательно расстались… А затем прошло тридцать пять долгих лет, и вот через столько времени она вспомнила меня и написала письмо. Вот я и приехал.

– Она написала вам послание? Покажите!

– Да, вот оно…

Ракитич достал из-за пазухи мятый конверт и протянул начальнику тюрьмы.

Ференц, конечно же, узнал свой почерк. Он взял письмо в руки, покрутив, как фокусник, положил на стол: вдруг Ракитич забудет о нем, и тогда Ференц уничтожит эту важную улику. Он решил отвлечь внимание Николы от письма другими вопросами.

– Вы, наверное, знаете, товарищ Ракитич, за что она получила пожизненный срок?

– Да, читал в газетах.

– И что вы об этом думаете?

– С каждым случается что-то выходящее за рамки человеческого понимания и морали.

– С каждым? – изумился Ференц. – Со мной, например, не случилось такого. С вами, вероятно, тоже. И с миллионом человек ничего подобного не случается. Не каждый умудряется стать маньяком и отправить на тот свет около сорока человек. Ренци – феномен в этом плане.

– Может, и феномен. Бог ей судья. Тем более по людскому суду она уже получила заслуженную кару – куда больше! Всю жизнь в тюрьме – это невыносимо.

– Вы ее оправдываете?

– Нет, может быть, отчасти. Я просто хочу сказать, что если она убийца, то не нужно ее загонять в угол и уничтожать. Она свое получила. А человеку всегда нужно оставлять хоть один минимальный шанс, какую-то надежду. Пусть микроскопическую. И может, он исправится.

– Таких, как она, извините за резкость, гражданин Ракитич, только могила исправит. Но я вас понимаю, она вам, каким-то образом, родственник, и не удивительно, что вы ее горячо защищаете.

– Может быть… Да, я действительно ее близкий родственник… Так как насчет свидания, товарищ полковник?

– Свидания?

– Да!

– Хорошо… будет вам свидание… Я сейчас позвоню начальнику оперчасти, чтобы тот был в курсе происходящего.

– Спасибо, товарищ полковник.

– Вживую общаться я не могу разрешить вам, из-за особого статуса заключенной, но по телефону и за стеклянной перегородкой вы можете это сделать. Будьте осторожны, она очень опасна и непредсказуема, и у нее часто случаются временные психические расстройства. Так что недалеко от вас будет дежурить наш тюремный психиатр. Он профессионал высшего класса.

– И на том спасибо, товарищ начальник.

– Не за что…

Рука Ференца потянулась к трубке телефона. Толстые дрожащие от нервного возбуждения пальцы стали накручивать диск.

1960 год, г. Бухарест, Румыния

Ренци завели в комнатку со стеклянной перегородкой. По обе ее стороны висели черные телефоны. Вера села на стул и увидела напротив себя какого-то мужчину. Тот показал знаками, чтобы она взяла трубку, Вера последовала совету незнакомца и прислонила трубку к уху…

– Здравствуй, Вера, – улыбнулся неизвестный.

– Кто вы?

– Ты не узнаешь меня?..

Узница внимательно всмотрелась в лицо мужчины… Кажется, она знала его. И мучительная улыбка скользнула по ее бледным губам.