Хачик Хутлубян - Реверанс с того света

– Нам надо поторопиться, чтобы успеть обеспечить им «достойный прием», – важно заключил Лобков и подошел к пульту. Он поднял трубку и, услышав шуршанье в наушнике, щелкнул тумблером на панели, после чего приятный женский голос произнес:

– Коммутатор. Слушаю вас.

– Что?.. Алло?..

– Слушаю вас.

– Межгород?

– Н-да-а.

– Барышня, соедините меня… – Он назвал номер и мысленно усмехнулся: «Ну, и Лиходеевка! В каком веке они тут живут?»

– Ми-инутку, соединяю, – произнесла после небольшой паузы телефонистка.

– Дежурный… – Не дожидаясь, пока на другом конце провода представятся, Лобков отрекомендовался и, обрисовав ситуацию языком оперативника, вызвал группу захвата по емельяновскому адресу. – Полдела сделано, – подытожил он и, повернувшись к Шуре, протянул: – Да-а, уж. Расследование убийства проститутки вывело нас на торговцев оружием, как я и предполагал. В данном случае можно сказать, что цель оправдывает средства.

– Ну-ну, продолжайте, – пристально посмотрел на подполковника Шура. – Слушаем вас.

Тот поймал его взгляд, отошел, сел на диванчик и снова заговорил:

– Да. Примеров не убивал Патрунову-Алису. Мне как-то позвонил Володя…

– Подполковник Емельянов?

– Да. Сказал, что есть разговор. Мы условились встретиться в ресторане «Пригородное кафе». Там он мне предложил сделку – войти в руководство некой тайной силовой структуры. Сулил «золотые горы». Но я, полицейский, на такие авантюрные посулы не поддаюсь…

– Он лжет, – вдруг вмешалась Тая. – У меня есть диктофонная запись их разговора, где они очень даже любезно беседуют, и ни о каком отказе речь там не идет. Скорее – наоборот.

– А вы, извиняюсь, кто?.. Да-да, припоминаю… Вы, кажется, та самая официантка, обслуживали наш столик. Состоите на службе в органах?

– Нигде я не состою.

– Тогда по какому праву?..

– А по какому праву вы, полицейский чин, пошли на преступный сговор? – не выдержал Андрей.

– Молодой человек, во-первых, я не обязан перед вами отчитываться, а во-вторых, кто вам сказал, что это был сговор, а не тщательно спланированная операция? Вы вообще отдаете себе отчет в том, что разговариваете с подполковником полиции? А вы, – повернулся он к Шуре, – на каком основании чините мне допрос? Почему я должен отвечать на ваши вопросы?

– Минуточку, прошу всех успокоиться. Мы не ищем виноватых. Наша цель – найти истину. Лишь она способна расставить все по своим местам. Я хочу, чтобы мы все поняли, сейчас неважно то, как каждый из нас оказался здесь, но нам важно выйти отсюда живыми, а это можно сделать либо вместе, либо никак. По одному уйти не получится. – Стандартный набор слов Шуры, вернее, проникновенная интонация его голоса, магическим образом заставила всех замолчать. – Я слушаю вас, Дементий Павлович.

Лобков тихо вздохнул и продолжил:

– Мне нужно было понять, что движет Емельяновым, убедиться, в каких темных делишках он замешан. Один мой хороший приятель, следователь из военной прокуратуры, мы как-то с ним выпили, ну, и он, зная, что Володя – мой друг детства, проговорился, что, мол, дела у подполковника Емельянова плохи, он находится у них в разработке. В подробности меня не посвящал, намекнул лишь, что в округе грядет большая чистка. Я, конечно же, понял, что сказано это было неспроста. Он следил за моей реакцией. Понятно, если бы Емелю… Емельянова кто-то предупредил о том, что он «под колпаком», значит, это я. Вы понимаете? К тому же этот следователь приватно попросил меня, если вдруг тот обратится ко мне с предложением, за содействием, не отказывать и сразу же сообщить ему. Может, это покажется и странно, но все получилось так, как сказал мне следователь из военной прокуратуры. Вот я и стал подыгрывать, чтобы вывести его, как говорится, на чистую воду. Примерова, после завершения операции, все равно выпустили бы. Извинились бы и выпустили. Поэтому расследование дела я оставил у себя и поручил Капитану. Он хороший исполнитель и отличается, вернее, отличался исключительной… э-эм… лояльностью к позиции начальства.

– Примеров оказался удобной мишенью?

– Он не выполнил поручение. – Тихий ровный голос Наташи прозвучал неожиданно и заставил всех посмотреть в ее сторону. – Примеров должен был опубликовать компромат на генерала Порошина. На моего отца. А вместо этого напечатал прямо противоположную по смыслу статью.

– А почему вы выбрали именно Примерова? – забыв, что он сам допрашиваемый, спросил Лобков.

– Когда мы решили скомпрометировать отца, я просмотрела ряд периодических изданий и остановила выбор на этом журналисте.

– Вы говорите «скомпрометировать отца» так, будто он вам не родной…

– Я выросла с единственным чувством к нему – с чувством отвращения. Он никогда не был мне настоящим отцом. Он жил сам по себе, я росла сама по себе. Все мои несчастья из-за него. Мне нужно было нанести удар наверняка, чтобы он не смог больше оправиться. У Владимира был свой резон «свалить генерала». Когда я ему назвала фамилию Примерова, он «занялся» им. Вычислил, где тот живет, на какой машине, по какой дороге ездит на работу и домой. Я выбрала подходящий день, была слякотная погода, и он, как я и предполагала, не смог проехать мимо мокнущей под дождем зеленоглазой блондинки.

– Что привело тебя к Патруновой? Вы что, были знакомы? Были в сговоре?.. – посмотрел на Наташу Андрей.

– Мы не были в сговоре. Ее привел в свой новый дом отец. Мы познакомились и сразу же возненавидели друг друга. Каждая из нас видела в другой конкурентку на генеральские деньги и имущество…

– Патрунова и генерал Порошин? – не смог сдержать удивления Андрей.

– Она на него произвела впечатление на концерте в Доме офицеров…

Эту традицию ввел директор школы искусств Тимофей Ильич Сыпунов, в прошлом военный музыкант. Каждое 23 февраля его воспитанники принимали участие в сводном концерте для командного состава штаба округа в Доме офицеров. Оксана Анатольевна, узнав об этом, вызвалась сопроводить учащихся, чем заслужила одобрение директора.

Генерал Порошин не мог не обратить внимания на молодую блондиночку в кремовом платье с блестками, которая так трогательно объявляла номера маленьких музыкантов, что ей хотелось аплодировать отдельно.

Когда концерт закончился, Оксана Анатольевна собрала в кучу ребятишек, чтобы погрузить их в микроавтобус и увезти в музыкальную школу. Тут к ней подошла крепкого телосложения женщина в форме прапорщика и, сухо извинившись, сообщила, что с ней хочет поговорить генерал…

– Кто? – недоверчиво переспросила Оксана.

– Генерал Порошин.

– Генерал? Знаете, я не могу. Я должна отвезти детей.

– Конечно, – кашлянула в кулак прапорщик, – служебный долг прежде всего. Мы пришлем за вами машину.