Хачик Хутлубян - Реверанс с того света

В замке опять загрохотало, дверь отворилась, и в камеру завели нового задержанного. Худой белобрысый парень, с большими выразительными карими глазами и китайской ухмылкой на губах, сделал несколько шагов и остановился, увидев Андрея.

– Не подскажете, какая полка свободна? – указал он головой на двухъярусный лежак.

– Мне без разницы.

– Эта мне подойдет. – Парень легко запрыгнул на верхнюю нару и лег на спину, скрестив на груди руки. – Кстати, меня Шурой зовут.

«Больной, наверное», – подумал Андрей и опять углубился в свои размышления.

…Те трое говорили, чтобы он забыл фамилию Порошин и убирался из города. Не сходится. Если генерал узнал бы каким-то путем о компромате, он не стал бы подсылать этих дураков, а вызвал бы Андрея к себе и оторвал ему голову собственноручно. К тому же Андрей, по его же генеральской просьбе, оказывал ему в настоящий момент услугу… Нет. Тут другая интрига… Может, женская?.. Этот голос, который заманил его в ресторан: «Андрей? Добрый вечер. Я – подруга Наташи, звоню по ее просьбе. Она сама сейчас не может позвонить вам, но просила передать, что ждет вас к девяти часам в «Парусе надежды», в баре. Ей надо сказать вам что-то очень важное». После отбоя номер звонившей не определился.

Часы показывали без четверти восемь. В баре, чтобы убить час, Андрей заказал коктейль «Ковбойский» и орешки. Потягивая смешанное спиртное, почувствовал, как у него поплыла голова. Он встал, чтобы взять бутылочку воды, когда к нему с сигаретой подошла эта девушка… Оксана Патрунова, которую кто-то назвал… Алисой… А если эта Оксана-Алиса просто подошла прикурить, а эти трое прицепились к ним, чтобы запугать его по поручению шефа?.. Тогда выходит, что они военные. Станут военные убивать проститутку, при которой, в принципе, ничего лишнего сказано не было? Нет. Вообще ничего не понятно… И зачем надо было так напиваться?.. Хотя он выпил-то – тьфу – по своим меркам, и раньше попивал коктейли, но так его никогда не развозило… Ох не зря он не любил этот кабак и заходил сюда всего один или два раза, еще в бытность студентом. Даже когда по просьбе доцента Баяновича пришлось пристраивать сюда его сынка, Андрей лишь попросил об этом своего отца. Тот кому-то позвонил, тем дело и кончилось. Работает этот Баянович-младший, а может, уволился давно и пошел по творческой линии?..

Несмотря на свою музыкальную фамилию, Мартин Баянович всей душой ненавидел училище искусств, куда его определил ученый отец. Дело в том, что Яков Аркадьевич очень любил музыку и с детства мечтал пойти по стопам своего отца Аркадия Яковлевича Баяновича, отменного ресторанного скрипача. Но дед Мартина наставлял маленького Яшу на иную стезю, заставляя сына со школьной скамьи грызть гранит науки. Тем же вечером, когда Яков Аркадьевич защитил кандидатскую диссертацию, Аркадий Яковлевич поцеловал ученого сына в лоб, прилег отдохнуть и успокоился навеки. В свою очередь, доцент Баянович, твердо решивший не совершать ошибку своего отца, назвал сына Мартином и направил его по музыкальной линии.

В десять лет, когда Мартин с отличием окончил третий класс общеобразовательной школы, отец сделал сыну подарок – купил красивую папку с тисненым портретом Чайковского и записал его в детскую школу искусств на отделение фортепиано. Педагоги не отрицали в Мартине определенных музыкальных данных, но особого таланта не замечали. Дедушкин гений в нем спал дремучим сном. Но ведь истории известны случаи, когда одаренность в детях пробуждалась посредством родительской строгости. На это и уповал доцент Баянович. А потому, когда сынок его на третьем году обучения музыке сделал первую попытку завязать с ней, пообещав исправить на пятерки все четверки по русскому языку, литературе и географии в случае, если перестанет ходить в музыкалку, отец поправил на поясе брючной ремень и отрезал: «Ты у меня и так будешь круглым отличником везде!..»

Тем временем, чтобы привить музыкальную культуру малышам, преподаватели школы искусств устроили для них показательный урок – концерт старшеклассников. Мартин вошел в актовый зал, где уже кишела ребятня, и уселся в пустом заднем ряду в одиночестве. «Баянович, на передний ряд!» – приказным тоном обратилась к нему заведующая учебной частью Софья Иосифовна Овсепова, которую побаивались все, включая самого директора. Мартин, опустив голову, пересек зал и плюхнулся в первом ряду, который занимали старшеклассники. Когда все утихомирились, Софья Иосифовна объявила: «Наш концерт открывает ученица седьмого класса отделения фортепиано Оксана Патрунова. Прошу!» Из первого ряда поднялась девочка в коротенькой юбочке и направилась к роялю. Мартину бросились в глаза ее голые коленки. И в ту же секунду какой-то непонятный телячий восторг стал переполнять его ребячью душу. Она казалась ему недосягаемо-прекрасной. А как она играла! – ее руки то взмывали над клавиатурой, как крылья летящей птицы, то плавно опускались, начиная новую музыкальную фразу… Финальный аккорд поднял с места Софью Иосифовну.

– Спасибо, Оксаночка, – почему-то повернувшись к залу, строго произнесла она и зааплодировала. – В этом году Оксана оканчивает нашу школу и будет поступать в училище искусств!

Девочка поклонилась, сбежала со сцены и элегантно присела рядом с Мартином, коснувшись рукой его руки на подлокотнике кресла. Мартина как током шибануло.

– Ты что, малыш? – улыбнулась ему Оксана так дружелюбно, что у него на некоторое время перехватило дыхание и покраснели уши. – Какой смешной…

Вечером, дома, укладываясь спать, Мартин думал об этой удивительной девочке Оксане Патруновой. Всю ночь ему снились сдобные булочки. Он их ел и не мог наесться…

– Бежать тебе надо…

Андрей от неожиданности вздрогнул, оглянувшись на голос. Шура сидел, скрестив ноги, и внимательно смотрел на него.

– Засадят тебя по полной программе.

– Это кто же?

– Бабы твои.

– Бабы мои? – внутренне усмехнулся Андрей. Этот Шура точно был больным на голову. – С чего ты взял?

– Мне видение было.

– А-а… ну, тогда понятно.

– Зря смеешься. Наше прошлое определяет наше будущее. А в прошлом вокруг тебя змеиный клубок женщин. Настоящее – темно, да и жить тебе недолго…

– И сколько же?

– Ну, если останется все как есть, то неделю, может, две… Убьют тебя… так и так…

– В смысле…

– Убьют. И посадят – убьют. И отпустят – убьют.

– Слушай, хренов пророк, а не пойти ли тебе…

– Я-то уйду отсюда, и не позднее завтрашнего дня. А вот тебе бежать надо… от прошлого. – Шура опять прилег на спину и уставился в потолок. – Я это знаю от афонских монахов. На горе Афон есть монастырь, где они обитают…