Наталья Александрова - Неуловимая жена

– Непонятно, для чего вообще она приезжала в аэропорт… – протянул Леня, еще раз внимательно пересматривая все фотографии.

– Постой-ка, Ленечка, – Лола вдруг схватила Маркиза за локоть. – Покажи еще раз ту фотографию, где она уходит из зала в служебную зону…

– Да ради бога, – Маркиз снова открыл последний снимок из первой папки.

– Теперь увеличь ее, насколько сможешь… нет, не лицо стюардессы, а нижнюю часть, где чемодан… а теперь покажи ту фотографию, где она снова выходит в зал, и сделай с ней то же самое…

– Может, ты мне объяснишь, в чем дело? – спросил Маркиз, увеличивая вторую фотографию.

– Сейчас, сейчас… сделай еще немножко крупнее… точно! Я не ошиблась!

– Не ошиблась в чем?

– На второй фотографии у нее другой чемоданчик! – возбужденно выпалила Лола. – Она вошла в служебную зону с одним чемоданом, а вышла с другим!

– Ты уверена? – Леня взглянул на нее недоверчиво. – С чего ты вообще это взяла? По-моему, у нее такой же точно сиреневый чемоданчик…

– По-моему! – передразнила его Лола. – Ты же внимательный человек, Леня, так включи свое внимание!

Леня еще раз внимательно вгляделся в чемоданы на двух фотографиях, как будто играл в детскую игру «Найди десять отличий», – и вдруг воскликнул:

– Застежка!

– Молодец, ты тоже это заметил!

Бегунок застежки-молнии на одном снимке был матовым, а на втором – блестел, как маленький драгоценный камень.

Леня еще больше увеличил изображение, и компаньоны убедились, что бегунок на чемоданах действительно был разный – на первом чемодане из матового металла, а на втором – из стекла, имитирующего стразы Сваровски.

– Молодец, Лолка, у тебя глаз – алмаз! – одобрительно проговорил Маркиз.

– Ну, я просто люблю все блестящее… – скромно проговорила Лола. – Поэтому и замечаю везде…

«Как сорока», – хотел добавить Маркиз, но вовремя сдержался: на этот раз Лолина страсть ко всему блестящему сослужила им отличную службу.

Леня откинулся на стуле и посмотрел на свою боевую подругу блестящими глазами.

– Лолка, хватит нам валять дурака! – сказал он. – Пора наконец признать очевидное! Ты думаешь то же, что и я?

– Естественно, – Лола энергично кивнула, – эти трое – одна женщина! Не зря в той жуткой коммуналке была вся эта одежда. И дурак Фанфаронов ни о чем не подозревает, как и богач Караулов, и этот, третий, кому она представляется стюардессой. И я тебя хочу спросить, Ленечка, для чего нам все это нужно? Денег нам никто не заплатит, пускай она этих мужиков дурачит, нам-то что за дело?

– А ты забыла про труп в фитнес-центре?

– Да нет, – с досадой ответила Лола, – не забыла, конечно. Но может, там все рассосется как-нибудь. Этот тип, чей труп, какой-то незаметный, ясно, что не важная персона, и никому он особенно не нужен. Хотя, конечно, нехорошо так говорить… Кто-то же его убил, значит, он кому-то мешал…

– Кто его убил – это пока узнать трудно. А вот кем он был – это же ясно, частный сыщик. Сама говорила – потертый, незаметный, пронырливый. Опять же флешка с фотками спрятана в ботинке. Следил он за этой бабой, вот и…

– Так ты считаешь, это она его прикончила? – всполошилась Лола.

Маркиз не отвечал, он снова уставился на многострадальный листочек, что нашла Лола в фитнес-центре.

– Ты его еще не выбросил? – изумилась она. – Вроде бы все уже по нему выяснили.

– Все да не все… вот, погляди на свет…

Леня поднес листок к лампе, и Лола четко увидела какие-то линии и завитушки.

– У тебя есть карандаш? – деловито спросил Леня.

– Только для бровей…

– О господи! – Маркиз пошарил в ящике стола и вытащил огрызок карандаша.

Кот Аскольд тут же оживился и подобрал лапы, готовясь к прыжку.

– Не было в доме мышей, зато было много карандашей! – продекламировал Леня, смеясь. – Аскольд, этот не дам, самому нужен.

Кот разочарованно муркнул. Леня аккуратно соскреб ножиком грифель, затем посыпал им листочек. Стали проступать цифры.

– Да это же номер телефона! – обрадовалась Лола. – Нет, Ленька, ты все-таки умный!

– Кто бы сомневался, – обиделся Маркиз, доставая из ящика стола новый мобильник. – Сейчас кое-что прояснится…

Леня откашлялся, приложил ко рту носовой платок и набрал номер телефона, записанный на квитанции.

Почти сразу ему ответил резкий и неприятный женский голос:

– Это кто?

– Это я! – проговорил Леня тихим, приглушенным, таинственным голосом. – Я! Вы меня не узнаете?

– А почему другой номер телефона у меня определяется? – переспросила женщина, инстинктивно тоже понизив голос.

– Тот номер засветился! – едва слышно ответил Леня. – Им больше нельзя пользоваться, так что не звоните по нему!

– Что значит – засветился?

– Засветился – значит, попал в поле зрения тех, кого я не хочу называть, – туманно ответил Маркиз. – Короче, им больше нельзя пользоваться.

– А почему вы так долго не проявлялись? – подозрительно осведомилась женщина.

– Были определенные обстоятельства, – туманно ответил Маркиз. – Ситуация сложилась не лучшим образом…

– Мне на ваши обстоятельства наплевать с Останкинской башни! – женщина начала повышать голос. – Я вам плачу, между прочим, хорошие деньги, и хочу за них получить информацию!

– Но фотографии… – закинул Леня пробный шар.

– Фотографии само собой, за них вам уже уплачено, а как с остальной информацией?

– Вы ее непременно получите, в полном объеме и в соответствии с договоренностью!

– Вот это другое дело! Когда?

– Можно даже сегодня.

– В обычном месте?

– Нет! Это слишком опасно, то место тоже засвечено…

– Что это у вас все засвечено? Прямо, фотоателье какое-то… короче, когда и где встречаемся?

– Катькин садик знаете? – осведомился Маркиз. – Перед Александринским театром, где памятник Екатерине Великой?

– Напротив Елисеевского магазина, что ли?

– Именно!

– Само собой.

– Вот там мы и встретимся… Через два часа.

– Жду с нетерпением! – бросила женщина и отсоединилась.

– Хорошо хоть, дождя нет, – ворчала Лола. – А в дождь кто поверит моему образу?

На Лоле было коротенькое клетчатое пальтишко с капюшоном, дешевые джинсы и кроссовки. Волосы завязаны в простой хвост на затылке, никакой косметики, от этого лицо казалось моложе. Еще у Лолы была коляска – большая, розовая, закрытая так, что был виден только край кружевного конверта.

В конверте была запакована большая кукла. Леня предлагал для чистоты образа положить в коляску магнитофон с записями громкого детского плача, но Лола сказала, что и так сойдет. А то еще какая-нибудь старушенция начнет замечания делать, учить, как с ребенком обращаться. Нет, магнитофона не нужно.

– Иди уж, – сказал Леня.

Лола сделала серьезное выражение лица и медленно покатила коляску по аллее, незаметно поглядывая по сторонам. Сам Леня решил вопрос просто: договорился с продавцом мороженого, что стоял тут же, возле памятника Екатерине, со своей тележкой. Парень уступил Лене тележку на час и денег за прокат взял по-божески.