Ли Чайлд - Джек Ричер, или В розыске

Шериф снова кивнул.

— Мы ждали вас.

— Кто туда заходил?

— Я и доктор.

— Там много крови?

— Да, много, — подтвердил Гудмен.

— Вы в нее наступали?

— Нам пришлось. Требовалось убедиться, что он мертв.

— Что вы трогали?

— Запястье и шею, проверяли пульс.

Соренсон присела на корточки, открыла сумку в форме груши, достала оттуда бахилы, чтобы надеть их на туфли, перчатки из латекса и фотоаппарат. Поставив одну ногу в липкую лужу, она толкнула дверь в бункер. Одна петля скрипнула, другая застонала, и эти звуки были похожи на вопль банши. [7] Банши — фигура ирландского фольклора; женщина, которая, согласно поверьям, является возле дома обреченного на смерть человека и своими характерными стонами и рыданиями оповещает, что час его кончины близок. Соренсон поставила другую ногу в лужу.

— Внутри есть свет, — сказал Гудмен.

Она нашла выключатель, на потолке загорелась старая прозрачная лампочка в проржавевшей сетке, примерно в двести ватт, и помещение залил яркий, резкий свет, не оставивший теней. Соренсон увидела куски двух толстых старых труб, торчавших из пола на расстоянии примерно в фут друг от друга. Обе трубы были около фута шириной и когда-то выкрашены в зеленый цвет, как это принято в государственных учреждениях, но со временем их разъела ржавчина. Обе были открыты наверху и заканчивались широкими фланцами, где когда-то крепились соединения. Муниципальная система, давным-давно разобранная. Соренсон поняла, что много лет вода поступала снизу через одну трубу, а потом поднималась наверх по другой, горизонтально под землей, соединенной с водонапорной башней, находящейся где-то рядом. Но потом трубы начали высасывать только мелкие камни, и пришло время искать новый источник. Ирригация, население и вода для домов. Соренсон читала отчеты: два с половиной триллиона галлонов подземной воды в год, больше чем где-либо в стране, если забыть про Техас и Калифорнию.

Она пошла дальше.

Кроме труб на полу лежал слой грязи; на одной стене висел мощный электрический щиток, устаревший на несколько поколений, а на другой — выцветшая диаграмма, пояснявшая природу и цели гидравлического оборудования, когда-то соединявшего два зеленых обрубка. Вот и вся инфраструктура.

Мертвый мужчина лежал в огромной луже собственной крови на спине, согнув колени и локти. Его поза напоминала позу карикатурного человечка, исполняющего какой-то старомодный танец. Лицо и туловище были залиты кровью. Определить возраст точно не представлялось возможным, но Соренсон решила, что ему лет сорок. Зеленое пальто, хлопковое, но чем-то утепленное, не старое, но и не новое, с молнией или пуговицами, было расстегнуто, и Соренсон увидела серый свитер и кремовую клетчатую рубашку. И то и другое выглядело грязным и старым и выбилось из брюк, а потом все это задрали наверх.

На теле имелись две ножевые раны. Первая представляла собой горизонтальный разрез на лбу, примерно в дюйме от глаз. Вторая, глубокая — на одном уровне с пупком. Большая часть крови натекла именно из нее и собралась на теле, так что пупок убитого напоминал наперсток, наполненный высыхающей краской.

— Что вы про это думаете, шериф? — спросила Соренсон.

— Они порезали ему лоб, чтобы ослепить, — ответил Гудмен, стоявший около двери. — Кровь потекла в глаза. Старый трюк во время драк на ножах. Вот почему я решил, что работали профессионалы. Дальше было легко. Они задрали рубашку, воткнули нож под ребра и повернули его. Но не до конца, потому что он умер не сразу.

Соренсон кивнула своим собственным мыслям. Это объясняло огромное количество крови. Сердце жертвы продолжало работать, храбро и бессмысленно.

— Вы его знаете? — спросила она.

— Никогда не видел раньше.

— Зачем они задрали рубашку?

— Потому что они профессионалы. Не хотели, чтобы нож застрял.

— Согласна, — сказала Соренсон. — Думаю, это был длинный нож, так? Чтобы наверняка добраться до грудной клетки.

— Восемь или девять дюймов.

— Свидетель видел нож?

— Он ничего про это не говорил. Но вы можете сами у него спросить. Он сидит в машине моего заместителя. Греется.

— Почему они не воспользовались пистолетом? — спросила Соренсон. — Двадцать второй калибр с глушителем — более типичное оружие для профессионалов.

— В замкнутом пространстве все равно было бы достаточно громко.

— Тут на многие мили вокруг ничего нет.

— Тогда я не знаю почему, — признался Гудмен.

Соренсон взяла фотоаппарат и сделала несколько снимков общих и крупных планов.

— Вы не возражаете, если я сдвину тело? Хочу проверить, нет ли документов.

— Это ваше расследование, — ответил Гудмен.

— Правда?

— Преступники уже покинули наш штат.

— Да, если они поехали на восток.

— А если на запад, это вопрос времени. Не вызывает сомнений, что им удалось проскочить мимо дорожных постов.

Соренсон промолчала.

— Они пересели в другую машину.

— Или машины, — добавила она. — Они вполне могли разделиться и ехать дальше по отдельности.

Гудмен вспомнил пустые места по обеим сторонам припаркованной «Мазды» и подумал о своей ориентировке: любые двое мужчин в любой машине.

— Я не подумал о такой возможности, — признался он. — Похоже, я тут сильно напортачил.

Соренсон не стала его утешать. Она обошла лужу крови и присела на корточки на самом сухом участке пола, который ей удалось обнаружить. Левой рукой оперлась о него для равновесия, правую положила на труп и принялась его ощупывать. В кармане рубашки она ничего не нашла. В пальто, снаружи и внутри, — тоже. Ее руки в перчатках покраснели от крови. Женщина проверила карманы брюк — ничего.

— Шериф? — позвала она. — Вам придется мне помочь.

Гудмен на цыпочках вошел внутрь, делая большие шаги, как будто он находился на выступе в тысяче футов над землей.

— Зацепитесь пальцем за ремень и переверните его, — велела Соренсон. — Я хочу посмотреть в задних карманах.

Шериф присел на корточки напротив нее, на расстоянии вытянутой руки от тела, и зацепился пальцем за ремень. Затем он отвернулся и дернул тело, которое в результате его маневров оказалось на боку. Снова потекла кровь, но медленно, потому что она уже высыхала и смешивалась с грязью на полу, постепенно превращаясь в красную пасту. Рука Соренсон двигалась быстро, как у карманника, когда она принялась ощупывать карманы жертвы.

Ничего.

— Документов нет, — сказала она. — Таким образом, на данный момент у нас на руках имеется жертва, чьего имени мы не знаем. Жизнь — замечательная штука, верно?

Гудмен убрал руку, и труп снова перекатился на спину.

Джек Ричер не получил юридического образования, но, как все опытные копы, имел некоторое представление о законах — по большей части их практическом применении в реальном мире, — а также о самых разных уловках, чтобы их обойти.