Дмитрий Серков - Корпорация «Коррупция»

Чтоб не складывать все яйца в одну корзину купил в живописном месте на побережье небольшую гостиницу, вложил свободные средства в парочку сельхозпредприятий на границе с Краснодарским краем – с возрастом все больше к земле тянет, будет, куда уехать на пенсию. Стал присматриваться еще к нескольким объектам для инвестиций. Денег-то в свое время заработал, теперь настала пора разместить их пусть в менее доходные, но более защищенные активы.

– А затем пришли ко мне два молодых крепко сбитых бойца – точно привет из прошлого, – только не в коже и «Адидасе», а в костюмах с иголочки и при галстуках. Под полами пиджака – пистолеты в кобуре. Да они и не скрывали оружия, скорее даже ненавязчиво демонстрировали, указывая на доминирующее положение в обществе. По всему видно было, что не привычные для нас бандиты, а преступники новой формации – оборотни. Сказали: надо платить. Я в бутылку не полез, решил поначалу справки навести.

Калач-то тертый, не первый год по земле хожу. Но платить, честно скажу, не хотел. И денег жаль, да и время на дворе иное. Что такое «рэкет» забыли давно, думал, что канул он в лету…

Алена молча слушала. Владимир Леонидович маленькими глотками отпил кофе, собираясь с мыслями, чиркнул зажигалкой, но, пожевав сигарету, так и не прикурил, продолжив:

– Ошибся. Сильно ошибся. Дешевле было согласиться на их условия. Но я-то решил, что государство, которому я плачу налоги, должно за меня постоять… Я редко совершаю глупые поступки. И этот был самый глупый и трагический из них.

Харитонов замолчал, меряя журналистку взглядом. Точно сомневаясь, сможет ли помочь осуществить задуманное. Кого он видел перед собой? Привлекательную девушку, осмелившуюся напечатать единственную критическую заметку в краевой газете, а хотел наверняка – идейного борца с преступностью, за спиной у которого вся сила и мощь административной машины.

– Мои ребята пробили вымогателей: оперативные сотрудники правоохранительных органов. С выслугой и званиями. Представляете: те, кто призваны защищать интересы рядовых граждан, на самом деле самые страшные преступники. Узнал, что многие мои коллеги уже отстегивают определенную мзду и советуют не упираться. И тут меня прямо зло взяло: я-то не совсем никчемный барыга, у меня и авторитет уже внушительный наработан, и связи имеются. Думал, еще посмотрим кто кого.

Слушая его рассказ, наблюдая за мимикой и жестикуляцией, Соболева пыталась определить истинную подоплеку событий, осознать, на сколько новый знакомый искренен в воспроизведении своей истории.

– Переговорил со знакомым прокурором, дал указание адвокату подготовить обращение в Управление собственной безопасности. Реакция не замедлила себя ждать: в тот же вечер какие-то подонки подкараулили юриста возле подъезда и проломили ему голову куском арматуры, мою машину ночью облили бензином и подожгли. Хрен с ней, с машиной – жестянка, парня жалко – подающий большие надежды специалист, всего двадцать восемь лет. Теперь не встает с больничной койки.

Когда читаешь о подобных событиях в Интернете или видишь на экране телевизора, происходящее не сильно трогает – это всего лишь часть информационного поля, обезличенная картинка. Совсем иначе воспринимается информация, когда слышишь о происходящем из уст очевидца, точно видишь все его глазами, ощущаешь реальность событий. Соболева ясно представила распластанное на грязном асфальте тело молодого человека в темно-красной луже крови, полыхающий во дворе в кромешной тьме «Мерседес», так что мурашки пробежали по коже. В голове возник вопрос: куда ты суешься, Аленка?! Отступи, пока не поздно.

Но, как рыба, заглатившая наживку, она уже не могла остановиться.

– Может, это совпадение? – позволила Соболева несмелое предположение.

Харитонов в ответ только гневно сверкнул глазами.

– Они пришли ко мне спустя два дня после ЧП, ни словом не обмолвившись о трагедии. Только посоветовали не совершать больше ошибок.

– А вы?

– Я отказался платить, – Владимир Леонидович покачал головой, – мы уже перешагнули черту, из-за которой вернуться нельзя. Я в девяностые не сгибался под давлением, а сейчас и вовсе бояться стыдно. Годы мои уже не те, чтоб бояться. Семью в Черногорию отправил – у нас там домик есть – а сам готов был стоять до конца. Только силы свои переоценил. Морду мне бить никто не стал. Пугать тоже. Но связи в высших эшелонах быстро сошли на нет: все обращения были встречены отказами. Я столкнулся лбом со всей мощью круговой поруки во властных структурах. Началось с того, что в гостиницу зачастили комиссии с проверками: СЭС, пожарные, Департамент потребительского рынка… Неизвестно откуда появились материалы оперативно– розыскной деятельности, на основании которых было возбуждено несколько уголовных дел по контрабанде. В рамках этих дел сотрудниками по борьбе с экономическими преступлениями проведены следственные мероприятия с привлечением силовых подразделений: выемки документов в офисе, обыски на складах. Вся моя деятельность оказалась полностью парализована: сотрудников регулярно вызывали на допрос, склады опечатали, товар изъяли. А в довершение ко всему нашлись заявители, указавшие, что «колхозы» достались мне не совсем законным образом. Хотя там все чисто! Короче, за какой-то месяц я из преуспевающего бизнесмена стал практически нищим. Надо было бабки за границу выводить, а я наивно полагал, что родина оценит мои вложения во благо… Оценили… – он зло скрипнул зубами.

Факты казались вопиющими! Здесь можно было б развернуться. Но что стояло за голословными обвинениями? Где доказательства?

Харитонов пожал плечами: я дал вам информации к размышлению. Ищите и обрящете. Если что, он готов назвать конкретные имена и фамилии, предоставить записи разговоров с вымогателями и другими сотрудниками правоохранительных органов, но только после того, как Соболевой удастся собрать необходимый материал, подтверждающий его слова. Так, чтобы на него не упало подозрение. Максимум, на что он согласился – это быть одним из многих свидетелей, но не выступать в качестве единственного пострадавшего и обвинителя.

Перед Аленой Соболевой стояла задача не из легких – со множеством неизвестных.

Не прощаясь, Владимир Леонидович расплатился за кофе и ушел, сказав напоследок, что попробует объединить фронт единомышленников, которые поделятся необходимой информацией.

Оставшись наедине со своими мыслями, Алена смотрела сквозь окно кафе, как крупными каплями дождя плачет природа, наблюдая за человеческим грехопадением.

Вернувшись в редакцию, прошерстив Интернет и все возможные открытые источники, Соболева быстро пришла к выводу, что собеседник не лгал. В первом приближении рассказ Владимира Леонидовича был очень похож на правду.