Дмитрий Серков - Корпорация «Коррупция»

holdings», за которой наверняка стояли выходцы из России.

Но стоило только под давлением отдельных представителей местных властей крупнейшим предприятиям разместить свои средства в «КредитИнвестСистеме», как дела банка пошли в гору. В кратчайшие сроки его активы увеличились в десятки раз, и из ранее никому неизвестного кредитного учреждения быстро получился респектабельный финансовый институт.

Отчеты о банковских проводках занимали многие мегабайты информации, и чтобы разобраться во всех хитросплетениях финансовых транзакций, надо было обладать недюжинным терпением и усидчивостью. Так что дорога пролетела в одно мгновение. Из поезда Соболева выходила уверенная, что участники аферы не придумали ничего нового.

Поражала только их наглость и самоуверенность, граничащие с глупостью.

Схема хищения, рожденная наверняка еще в бесхитростные девяностые, не поражала воображение и была проста, как валенок. Деньги из Минфина переводились в банк целевым траншем под осуществление конкретных госзакупок, а дальше начиналось необъяснимое: получатель их либо не получал вовсе, либо с большой задержкой. А так как суммы исчислялись миллионами и не всегда в рублях, то барыш на выходе оказывался баснословным. Шито белыми нитками, как говорится, но механизм-то долгое время работал!

Когда же разразился грандиозный скандал, банк в одночасье сдулся, оставив и вкладчиков, и бюджет «с носом». Большая часть активов осела в оффшорах, а внешнему управляющему, введенному судом, помимо нешуточной головной боли достались лишь крохи.

От размаха захватывало дух, но имело мало общего с происходящим в Южноморске.

Как сказал Ринат:

– Это не наш новостной повод. Да и сказано на эту тему уже много. – А затем разразился ругательствами в адрес Соболевой, – все, что ты привезла с собой из командировки, можно было выяснить на месте с помощью телефона и Интернета. Не обязательно тратить несколько дней и расходовать командировочные. Мне сотрудники нужны на местах, а не в разъездах.

Пришлось заняться рутиной, послушно втянув голову в плечи.

Реакция Бориса оказалась немногим лучше. Он только ухмыльнулся, глядя прямо в глаза, и назидательно произнес:

– Я же говорил: не надо копаться в прошлом. В твоем распоряжении настоящее и будущее…

Упустив много времени, Алена Соболева вернулась к неоконченному материалу о загадочном Рубене Давлатяне, оставшемуся единственной путеводной нитью в наглухо забуксовавшем расследовании.

Погружаясь в море информации, Алена Соболева все больше убеждалась, что Рубен Арутюнович Давлатян – персона крайне занимательная и загадочная. Говоря о нем с окружающими и вспоминая скоротечную встречу в приемной советника, не могла поверить, что это одно и то же лицо. В ее представлении, основанном исключительно на собственных наблюдениях, – скользкий и ушлый тип недалекого ума, вершина деятельности которого – держать несколько палаток на южноморском рынке. По заверениям же собеседников – проницательный стратег, изощренный комбинатор, прирожденный ритор, расчетливый делец. Не щедрый и не прижимистый. Для дела, которое может выгореть, не пожалеет денег, но просто так и копейки не потратит.

Последнее время активно занимается благотворительностью – это часть положительного имиджа. Хитер, изобретателен, избирателен в связях, предусмотрителен в поступках.

Беспринципен.

Но это были только слова. Хотелось бы больше конкретики…

О встрече с Беловицким не договаривалась и не планировала ее заранее. Просто почувствовав необходимость, самоуверенно явилась в телецентр и – вот удача! – перехватила руководителя отдела новостей в коридоре между монтажной и студией, где вовсю шла подготовка к дневному эфиру. После последнего разговора осталась какая-то недосказанность, и Соболевой необходимо было пролить свет на пятна истории Южноморска.

– Александр, нам надо поговорить!

– Нам?! – как всегда, он был не слишком склонен к общению.

Вокруг сновали сотрудники телецентра, решавшие, как за оставшиеся четверть часа сделать то, на что обычно требуется полдня. Подбегали, задавали вопросы, просили совета, высказывали предположения, просили резолюции. Атмосфера хаоса царила повсюду. Словно в броуновском движении люди двигались беспорядочно, сталкивались между собой и расходились в разные стороны. Единственным недвижимым объектом оставался застывший напротив журналистки Александр Беловицкий, бешено вращавший глазами, резкими окриками подгонявший, как ему казалось, нерасторопных подчиненных, подкреплявший указания изощренным матерком.

– Мне, – поспешила поправиться Соболева, опасаясь быть «посланной» вместе с остальными.

Беловицкому некогда было спорить.

– Через сорок минут в кафе.

Он унесся быстрее, чем прозвучал ответ.

Алену такой поворот вполне устраивал. Оставалось время еще раз пробежать глазами по имевшейся информации, отмести все лишнее, отделить зерна от плевел, как любил говаривать питерский главред Андрей Владиленович. Заказала себе кофе – в буфете телецентра он оказался так себе – и открыла ноут, иногда позволяя себе править наброски.

Беловицкий появился часа через полтора, изможденный, злой, настроенный крайне решительно. Поставил поднос на стол: картонный стакан с парящей коричневой жидкостью по имени «кофе», пара сэндвичей, из которых на салфетку стекал расплавленный сыр, и пачка сигарет. Стандартный «перекус» корреспондента.

– Ну? – он никогда не был любезен с ней.

– Меня интересует Рубен Давлатян…

– При чем здесь я?

– Мне хотелось бы знать о его контактах в органах власти…

– Ничем не могу…

– Можете! – настойчиво сказала Соболева, и тут же выдала сплетню, о которой недавно обмолвился Ринат – информация неподтвержденная, но все же, – Александр, вы работали по нему некоторое время назад, делали репортаж о его задержании, который, впрочем, никогда не пошел в эфир…

В точку!

Беловицкий отложил в сторону недоеденный бутерброд, отхлебнул из стакана неопределенную жидкость цвета какао и подался вперед.

– Откуда… Зачем вам это?

– Я пишу статью о нем. – Скрывать очевидное не имело смысла.

На лице не отразилось ни растерянности, ни заинтересованности. Скорее полное безразличие к происходящему. Он потер ладонью подбородок, прежде чем произнести:

– Пишите! Ваше право. Только без меня.

Следовало брать быка за рога, пока беседа не оборвалась едва начавшись.

– Так почему вы отказались от освещения материала? Ведь резонанс был бы нешуточный. Вы отказались от успеха.

Задумчиво постучав зажигалкой по столу, собеседник неторопливо распечатал пачку сигарет, сделал пару глубоких затяжек, заворожено глядя за поднимающимися клубами табачного дыма, хлебнул кофе. При видимом спокойствии от Алены не укрылось едва заметное подрагивание пальцев. Нервничает! Она готова была дать голову на отсечение, что перед началом разговора Беловицкий был возбужден рабочей обстановкой, но при всей эмоциональности действий и высказываний оставался хладнокровным, а сейчас заюлил, заерзал. Неприятен ему вопрос. Даже противен. Но старается скрыть очевидное.