Юлия Алейникова - Проклятие Ивана Грозного и его сына Ивана

– Ты сам не болтай, а поторапливайся, – прервала его занудную тираду Варя.

Ну не могла же она бросить человека сразу же, как только сообщила о том, что его мать с сердечным приступом в реанимации на соседнем этаже лежит? Пришлось утешить, подбодрить. И вообще, человек едва на тот свет не попал, такой стресс пережил, а они прыг-скок, дай ключи и не скучай.

«Нет, все же Даниил какой-то бессердечный», – размышляла Варя, едва поспевая за ним на парковке.

– Ну, что, как выносить будем? – озабоченно спросил Даниил свою спутницу, глядя на прислоненного к спинке дивана Репина.

– Замотаем во что-нибудь. Хоть в покрывало, – оглядываясь по сторонам, предложила Варя.

– Ага. А если полиция будет опрашивать соседей, не видели они чего-нибудь подозрительного?

– Ну, тогда… – в растерянности мямлила Варя.

– О! – оживился Даниил. – Идея. Картину можно положить на журнальный стол, он небольшой и легкий, и прикрыть сверху покрывалом, но нести так, чтобы было видно, что это именно столик!

– Точно! Ты гений, – обрадовалась Варвара. – Да, но что мы скажем Зелинскому, куда мы его стол дели?

– Ой, к тому времени, когда их выпишут, мы его сто раз обратно вернем, – отмахнулся Даниил. – А и не вернем, не велика потеря за избавление от таких-то неприятностей!

– И то верно, – согласилась Варя, и они принялись за дело, вздрагивая от каждого шороха, доносившегося с лестничной площадки.

К дачному поселку компаньоны подъезжали в сумерках, и Даниил даже радовался такому стечению обстоятельств. Видимость была пока хорошая, и у них были неплохие шансы самостоятельно разыскать нужный дом, но в то же время скоро должно было стемнеть, и тогда можно будет беспрепятственно залезть в чужой дом и подкинуть картину.

– Знаешь, что меня больше всего волнует? – напряженно глядя прямо перед собой, спросил Даниил, неторопливо руля по улице дачного поселка.

– Что?

– Что мою машину могут соседи засечь. А найти человека по машине – самое плевое дело, – словно нехотя поделился Даниил.

– Так зачем же мы тогда поехали? – разумно поинтересовалась Варя.

– А что было делать? – буркнул недовольно Даниил. – Отдать картину мне ты бы не согласилась. Вон их дом за забором, – кивнул он на стоящий справа дом. – Сейчас выедем из поселка, доедем до леса, там перекантуемся до темноты, а как стемнеет, двинемся. Эх, жаль, сейчас не осень. Народищу в поселке тьма.

– Наоборот хорошо. Никто на нас внимания не обратит, – успокоила его Варя. – А как картину понесем, снова вместе со столом?

– Да нет. Это уж идиотство. Кто по ночам столы из леса носит, – отмахнулся Даниил. – Так как-нибудь понесем.

Картину они донесли, прикрыв собой, правда, ждать пришлось долго, чтобы как следует стемнело. Даниил перелез через забор, принял у Вари картину, а потом скрылся в тишине ночи. Варвара же, стоявшая возле забора на улице, от страха и неизвестности чуть не померла. Она стояла, прижавшись спиной к забору, таращась в темноту и прислушиваясь к каждому шороху.

– Ну, все, – спрыгивая рядом с ней с забора, шепотом сообщил Даниил, – пристроил.

– Куда?

– В подвал. Там у них окно некрепко держалось, я его легонечко выдавил, залез, опустил картину в подвал, протер со всех сторон. Прикрыл каким-то тряпьем, осторожно вылез, вставил обратно раму и камнем забил болтавшиеся гвозди. Думаю, сойдет.

– А как ты думаешь, они следы в саду изучать не станут? Или там микрочастицы ткани на оконной раме? – тревожно принялась спрашивать Варя.

– Ты что, специально это делаешь? – останавливаясь, спросил Даниил. – Сперва я туда слазил, рискуя жизнью, подкинул картину, чтобы выручить твоего впечатлительного неврастеника, а теперь ты меня пугать начинаешь?

– Ой, прости, я как-то не подумала, – прикрыла свой болтливый рот руками Варя.

– А надо думать, – сердито попенял ей Даниил. – Но на самом деле думаю, что так тщательно осматривать местность они не станут. Хотя ботинки я все же выброшу, и куртку тоже. Но ведь, по сути, они будут думать, что картину сюда привез сам Томашевич. Это логично и очевидно. Так что осматривать следы на земле или микрочастицы ткани на рамах, в общем-то, незачем.

– Ну, да. Ты прав. А все же хорошо, что у тебя в машине перчатки были, – не удержалась от комментария Варя. – Хоть отпечатки пальцев не обнаружат.

– Слушай, если каркать не перестанешь, я в случае чего тебя за собой потяну, – пригрозил ей Даниил, и остаток пути до машины Варя старалась рот больше не открывать.

– Ну что, дело за малым. Известить полицию, – выруливая с проселка на трассу, – озабоченно заметил Даниил. – Я вот думаю, может, какого-нибудь бомжа подрядить?

– А я думаю, Каменкова. Пусть шеф поработает. У него связи есть, он может это дело тонко провернуть, – поделилась Варя собственными соображениями, которые родились у нее во время затяжного молчания.

– А он нас не подставит? – с сомнением поинтересовался Даниил.

– Пусть только попробует, – хмыкнула Варя. – Мы сами его подставим. И потом, я не собираюсь рассказывать ему все подноготную. Про тебя и про Зелинского вообще упоминать не стану. А скажу просто, что Томашевич, оказывается, внук Зои, и у них есть дача, и Томашевич, по моим предположениям, мог там спрятать картину. Ну не дурак же он ее дома держать, к тому же дача оформлена на Зою.

– Точно. Молодец. Звони прямо сейчас, – обрадовался Даниил и даже машину повернул к обочине.

– Ты что, сейчас! Три часа ночи, – постучала по лбу пальцем Варя. – Завтра сообщу.

– Нет. Звони сейчас. У меня предчувствие. Зоя с сыночком и сама может завтра на дачу наведаться. Надо торопиться. Звони, – настойчиво велел Даниил, и Варя послушалась.

Картину полиция нашла, явившись на дачу почти одновременно с семейством Томашевичей. Те, надо отдать им должное, вытаращили глаза и дружно поклялись, что ни о каком Репине отродясь не слыхали, как он попал на дачу – ни сном ни духом. На даче давно не были, приехали вот проверить, как тут дела.

Про Варю и Даниила никто не упоминал. Следствие по делу о гибели Сергея Алтынского закрыли. Как показала экспертиза и раздобытые где-то полицией свидетели, его столкнул в воду Томашевич, когда они, подвыпившие, спустились к воде, чтобы помочиться. Зачем они вместе пили и почему гуляли по каналу, теперь уже не узнать. Но, судя по всему, Сергей подозревал Томашевича в краже и хотел поговорить с ним по-мужски. Тот его напоил и скинул в воду. Кто убил самого Томашевича, осталось невыясненным.

О Зелинском никто во время следствия ни разу не вспомнил. Андрей Валентинович выздоровел и физически, и психически. Сумел смириться с утратой, обрел душевную гармонию и приступил к работе. Единственное, что не дает ему покоя, это убийство Томашевича, хоть и не преднамеренное. Но по совету Варвары он нашел способ хоть частично искупить свою вину. Она разыскала благотворительное общество, помогающее больным детям, сиротам, одиноким старикам, в которое Андрей Валентинович устроился волонтером и очень активно в нем работает. А еще он познакомился там с одной милой девушкой, за которой начал ухаживать, причем с серьезными намерениями. Мама Андрея Валентиновича тихо радуется и держит кулачки на счастье.